Константин Трунин - Лауреаты российских литературных премий

Картина мира трескается, как трескается любая картина со временем, если её не реставрировать. Лучше смазывать швы религиозными мотивами, приправляя отражением обыденности в виде использования низменных тем всё той же обыденности. Чем же заняться, как не обсуждением библейских сюжетов до, во время или после бурного интимного эпизода? При таком подходе любой сюжет оказывается посторонним. Подобно жизни, идущей фоном, человек решает насущные проблемы, в числе которых прежде стоит удовлетворение простейших физиологических потребностей. Пока оные действующие лица не справят, на страницах произведения ничего не произойдёт.

Варгас Льоса, безусловный нобелевский лауреат, явный лауреат премии российской «Ясная поляна», внёс прежнее представление в стройные ряды востребованных миром произведений Запада, зацикленных на низменном. Ранее, пару лет назад, читатель столкнулся с квантовым реализмом Рут Озеки, а год назад — с реализмом истинным в исполнении Орхана Памука. Теперь же время подошло прикоснуться к реализму сексуальному, насильно воспевающему то, чего человеку будто бы хочется, о чём надо кричать на каждом углу, а в серой действительности упоминание подобных аспектов остаётся уделом художественной литературы.

Артиллерия ныне не стреляет на поражение, нанося массированные удары по широким площадям, надеясь на слепую удачу, обязанную нанести некое поражение предназначенной на уничтожение инфраструктуре или живой силе. Теперь калибр оружия прицельно направлен на избранных членов общества, воплощающих собой мелочность человеческого предназначения. Ежели жизнь будет катиться под откос, то разбираться с проблемой в общем не потребуется, поскольку предстоит называть конкретные враждебные элементы, пускай и из числа близкого круга.

Боль Варгаса Льосы — борьба с потомством. Под ногами мешаются как раз те, кто должен продолжать дело родителей или доводить задуманное ими до логического конца. Ради чего положены годы, то сталкивается с устремление автора опорочить светлейшие ожидания, дабы обернуть юные годы и последующее становление в ничто. Суровое представление создаётся за счёт выставления главных героев в качестве моральных калек, не сумевших вовремя распознать шаткость будущих позиций.

В самом деле, мужчина берёт в жёны женщину, которую её мать подкладывала под всякого встречного. Куда смотрел сей мужчина ранее, и почему он уже ближе к склону лет решил о том задуматься? Может их совместный ребёнок для него не родной? Безусловно, жизнь когда-нибудь заставляет переосмыслить прежнее, но почему именно в таком ключе, как то решил отобразить на страницах произведения Варгас Льоса? Проблематика ведь не в том, что главному герою теперь жить одному. Разве это затруднение? Марио пугает другим — тому предстоит заниматься рукоблудием. Вот где трагедия! Прочие раны затянутся, и эта рана тоже — найти новую жену главному герою не так уж трудно.

Может действующим лицам следовало смотреть на происходящее с ними не с позиции потребности половых органов в ласке? Знакомясь со «Скромным героем» Варгаса Льосы представляется только так. Ни о чём другом можно не говорить, ибо иначе это будет означать замалчивание о том, чего в тексте произведения более всего. Никакого ханжества, либо читатель сторонник раскрепощённой литературы, где важнее разрешение потребностей плоти, нежели понимание, почему жизнь так испортилась. Впрочем, жизнь испортилась из-за тех самых потребностей плоти, породив за счёт предыдущих грехов затруднения настоящего.

В окончании допустим единственный вывод — прожив жизнь, брось всё нажитое и начинай сначала. Коли ранее упустил из внимания важнейшие аспекты с тобой происходящего, расхлёбывай и отправляйся в турне по Европе.

Вручая приз читательских симпатий, нужно убедиться, существуют ли те читатели в действительности, которые выражают симпатии. Это укор в сторону премиальных комитетов, раздающих награды по мало кому понятным принципам. Впрочем, найти связь всегда можно. Допустим, если брать для рассмотрения «Ясную поляну», то видишь слабое огорчение за расставание с номинацией, вручавшейся за детскую литературу. Но это лишь повод сказать, тогда как то не имеет особой необходимости. Олег Ермаков получил награду, он пожал результат читательских симпатий, оказавшись в числе тех, кого не читают.

Очень трудно найти читателя, не готового внимать повествованию в стиле «что вижу, о том пою». В случае Ермакова получилось так, что он пишет без подготовки. Он хотел поведать о судьбе эвенка. И поведал. Сообщил о преследовании, возможном убийстве, сопроводив то домыслами о магических навыках малых народов, живущих в местах, где требуется особое умение выживать. Вроде бы рассказ исчерпан. Пастораль крайнего севера прорисована, можно бы и ставить точку. Но нет. Олег пошёл дальше. Вернее, он вернулся назад, сообщив обстоятельства детства эвенка.

Читатель с удивлением узнает в меру банальную историю в меру банальных юношеских забав. Никакой загадочности, никаких необычных обстоятельств. Обыкновенный человек при обыкновенных обстоятельствах. Не получится выделить определённое. Тут нет пропаганды советского образа жизни. Совершенно ничего нет, кроме озорства, присущего каждому ребёнку. Тогда требовалось создать хотя бы какой-то сюжет, поместив действующих лиц в приятную для читателя обстановку. И снова нет! «Что вижу, о том пою», либо «хочу припомнить нечто… и нечто припоминаю». С подобной оттяжкой у читателя пропадёт желание узнать, отчего всё сложится в погоню, результатом которой станет таинственное исчезновение эвенка.

На фоне описываемых событий где-то рядом совершается экспедиция Даррелла. А это 1985 год. Место действия — Таймыр. Не самые приятные условия для человеческого существования. Потому край — мистический. Он расположен далеко, куда не всякий отважится отправиться. В тех местах должна быть особая романтика, подобная прописанной в произведении «Мэбэт» Александра Григоренко. Ермаков до такого уровня не доходит, оставляя необычное уделом предположений. «Песнь тунгуса» не вытягивается в единое целое, оставаясь разбитым на части по авторскому на то желанию.

И зря! Разве не помнит Олег уроков Экзюпери? Создавая текст, не забудь убрать половину из написанного, а лучше две трети. Не следуй идее заполнить произведение содержанием, украв тем самым смысловое наполнение. Лучше сто страниц, наполненных важным, нежели пятьсот, где нет ничего, кроме пустоты. Читатель не пожелает вычленять нужное, оставшись неудовлетворённым. Ему следовало показать детективную историю, либо иначе представить произведение, где детские годы будут предварять произведение, а не болтаться в середине повествования, будто автор не знал, чем заполнить пространство.