Константин Трунин - Архив сочинений — 2016. Часть I

14.03.2016 ( http://trounin.ru/segur60 )

Рим успешно стирал иудейские города, ничего от них не оставляя, кроме памяти. Результат двух войн с Карфагеном известен, а вот касательно Иерусалима имеется ряд обстоятельств, мешающих пониманию прошлого. И основное, конечно, заключается в том, что современный Иерусалим менее связан с древним городом, нежели нынешние развалины Карфагена с Карфагеном времён процветания. Экскурсоводы вам об этом не скажут, водя вас по Виа Долороза, рассказывая красивые истории о днях минувших. В самом деле, что можно сказать о городе, от которого осталась часть стены, именуемой Стеной Плача? Но одно дело сказать и совсем другое показать. Вот тут и возникает проблема, поскольку в результате иудейских войн Иерусалим был стёрт в пыль. Про возведение позже на его месте римского поселения, ныне именуемого Старым Иерусалимом смысла говорить нет вообще.

Лион Фейхтвангер является именно тем экскурсоводом, который рассказывает историю по своему усмотрению для привлечения внимания читателя. Не единожды он строил повествование исходя из собственных представлений о прошлом, подменяя реальность в угоду красивому сюжету. Вновь и вновь это остаётся на его совести. В очередной раз находить расхождения нет никакого желания. Чтение трудов Фейхтвангера может быть только развлекательным — познавать по его книгам прошлое будет огромным заблуждением. Впрочем, Фейхтвангер чаще рассказывает о прошлом, опираясь на источники, согласно которым кто-то уже подобное написал. Посему ещё один камень летит на делянку Лиона.

В центре повествования Иосиф Флавий, изначально представитель Иудеи в Риме, а потом летописец. Он приехал помогать вызволить из тюрьмы трёх старых иудеев, позволявших себе вести активную антиправительственную деятельность; человек всегда боролся за свои права, и не имеет значения, что следующее поколение борцов снова будет бороться за свои права, понимая их иначе. Иудею штормило, ей не было покоя и данное государственное образование желало избавиться от влияния Рима. Война должна была разгореться, но это случится не сразу. Сперва Фейхтвангер познакомит читателя с устройством Римской Империи, нравами её населения и тем, как плохо обращаются с иудеями.

Большой город у Фейхтвангера напоминает деревню. Всё доступно и с каждым можно найти общий язык. Иосифу Флавию потворствуют влиятельные сенаторы и именитые актёры. Все готовы придти ему на помощь, оказывая услуги едва ли не просто так, не требуя ничего за это. Поэтому не вызывает удивления ситуация, когда сам император нисходит до мольб Иосифа, предлагая Иудее всего лишь отказаться от важного для неё города Кесарии, попутно устроив представление в театре, где иудеев будут унижать. Так и продвигается вперёд сюжет, согласно построению идеальной истории о человеке, в чьих силах совершать невозможное.

События развиваются постепенно. Фейхтвангер излагает часть правдивой истории, вкрапляя в текст красочные моменты. Читатель может лично убедиться, наблюдая за ростом влияния Иосифа, участием его в войне на стороне иудеев и последующую жажду от осады, вплоть до опалы и презрения соплеменников вследствие открывшейся ему истины о Спасителе. Первоначальный задор Фейхтвангера переходит к сухому толкованию конфликта, который римляне сперва проиграли, дав Иудее возможность увериться в способности противостоять силам превосходящего её соперника.

Не обошёл вниманием Фейхтвангер и любимую писателями тему цирка. Подавив восстание, возникла необходимость продемонстрировать другим провинциям пример наказания за неповиновение Риму: животные разрывали людей, пожирая их на глазах у зрителей.

Для примерного ознакомления с одним из эпизодов еврейской истории «Иудейская война» может подойти. Но лучше дополнительно ознакомиться с другими источниками, хотя бы с аналогично названной семитомной работой самого Иосифа Флавия, на которую Фейхтвангер прежде всего и опирался.

15.03.2016 ( http://trounin.ru/feuchtwanger32 )

У Владимира Короленко есть рассказ «Сон Макара». Там одноимённого персонажа судит после смерти нойон, взвешивая на весах плохие и хорошие поступки, в результате чего жизнь начинает восприниматься исходя не от стремления поступать согласно нормам общепринятой морали, а согласно личным убеждениям и желанию прожить без лишних мучений. О чём-то подобном рассказал и Александр Григоренко. Его «Мэбэт» — это сказ о любимце богов, что жил без мучений согласно личным убеждениям, пренебрегая нормами общепринятой морали.

Мэбэт — ненец, ничем на ненца не похожий. Он будто пришёл из других мест, настолько он отличается от местного населения. Сама судьба дала ему в руки способность совершать невозможное, осталось найти жену и обзавестись потомством. Не замечает Мэбэт, как в погоне за крупным зверем он всё чаще сталкивается с плохими сопутствующими условиями для охоты. За счастьем кроется горе, но постичь понимание этого можно только в момент, когда вернуться назад будет слишком поздно.

Григоренко показывает главного героя своевольным человеком, плюющим на законы и живущим в своё удовольствие. Он постоянно конфликтует с соседями и никогда никому не уступает. Он бы и от жены отказался, не роди она ему долгожданного сына. И сына готов был из дома изгнать, поскольку тот дерзнул сказать собственное слово касательно своих предпочтений. Человечности в Мэбэте нет, будто он не от мира сего.

В литературе принято плохих ставить на путь исправления. Так поступает и Григоренко, открывая глаза Мэбэту на неправильность мыслей и поступков. Возвращаться обратно будет мучительно больно, даже автор теряет прежний задор, сбавляя накал повествования. Прежде героический эпос переходит в скитания по границе реальности ради взывания к справедливости, которой главный герой не заслуживает.

Возвращение Мэбэта назад — отдельная история, контрастно выглядящая по отношению к остальным эпизодам повествования. Действительно ли так представляют себе загробную жизнь ненцы? Если так, то в своих представлениях они не ушли далеко от представлений других народов. Ненец может переродиться, но прежде ему предстоит пройти через ряд испытаний, от успешного прохождения которых зависит благосклонность потусторонних сил или продолжение мучений. Так и не узнает читатель, отчего всё происходит именно таким образом, как это рассказывает Григоренко, но справедливость должна восторжествовать. Иначе откуда берутся свято верящие люди?

Может Григоренко желает сказать читателю, что нужно внимательнее относиться к свой жизни и хорошо обдумывать планируемые или спонтанные действия? Ничего не происходит просто так: за всем кто-то стоит. Совершив множество ошибок за недолгую жизнь, человек вступает в стадию рефлексии, заново осмысливая им совершённое и упущенное. Для Мэбэта такая ситуация становится возможной только благодаря критическому повороту сюжета, ставящим его перед необходимостью понять ошибки прошлого. Вторую часть повествования Григоренко как раз и отводит под осознание главным героем его заблуждений.