Тодд Роуз - Долой среднее! [Новый манифест индивидуальности]

Согласно принципу множественности путей, нет строго определенных ступеней развития ни в чтении, ни в любом другом аспекте нашей жизни, включая карьеру. Как, по-вашему, становятся успешными учеными? В научных кругах действует негласная стандартная схема успеха: окончить аспирантуру, сразу после защиты докторской найти работу в университете или исследовательском институте, получить одно за другим несколько повышений и все более крупные гранты на исследования. Однако в 2011 году Европейский совет по научным исследованиям (ERC) выразил озабоченность возможным негативным влиянием «уклона в нормативность» на молодых женщин-ученых и принял решение выяснить, существует ли в действительности стандартный путь построения идеальной карьеры в науке [318].

Чтобы ответить на этот вопрос, ERC профинансировал исследование доктора Клаартье Винкенбург из Амстердамского свободного университета, целью которого было изучение карьеры ученых, подававших заявки на два престижных исследовательских гранта и получивших либо не получивших одобрение грантодателя. Но вместо одного стандартного пути к эффективной научной деятельности Винкенбург обнаружила целых семь различных вариантов, и каждый из них вел к успешной карьере [319].

Винкенбург сделала забавный ход, назвав каждую последовательность в честь какого-нибудь танца. «Квикстеп» и «фокстрот» соответствовали традиционному представлению об успешной карьере (быстрое продвижение вверх в университете или исследовательском институте); этим путем шли примерно 55 процентов научных сотрудников. Другой вариант был представлен как «венский вальс» и «джайв» — медленное, но неуклонное продвижение вперед; причем в последовательности «вальс» по достижении потолка у ученого не оставалось времени на следующий шаг. «Медленным вальсом» была названа длинная цепочка постдоков [320]. Самый сложный рисунок оказался у «танго» — серия уходов из науки и возвращений, включая периоды безработицы. Людей, выбиравших этот путь, обычно считали заурядными или слабыми учеными, но исследование ERC показало, что и они добивались высочайших результатов в науке [321].

«Важно понимать, что достичь совершенства можно любым из этих путей. Единственно правильного курса не существует, — отметила Винкенбург в интервью журналу Science Carreers. — Может быть, у вас есть отличная исследовательская идея, но при этом семеро детей, которых надо кормить, или больная мать на иждивении. А может, вы круглые сутки проводите в лаборатории. Успех есть успех, как бы вы его ни достигли» [322].

Как нам часто кажется, путь к любой цели — научиться читать, победить в спортивных соревнованиях, возглавить компанию — находится где-то далеко; он словно лесная тропа, утоптанная ногами людей, проходившими здесь до нас. Мы полагаем, что лучший способ добиться успеха — идти проторенной дорогой. Но принцип множественности путей открывает нам тайну: идя вперед, мы неизменно прокладываем собственный путь, торим его самостоятельно, потому что каждое принятое решение (или пережитое событие) влияет на открывающиеся перед нами возможности, изменяя их. И так происходит всегда, независимо от того, учимся ли мы ползать или планировать маркетинговые кампании.

Страшно подумать: ведь получается, что привычные ориентиры скорее мешают, чем помогают идти вперед. Но если на них нельзя полагаться, то как узнать, правилен ли наш путь? Вот почему принцип множественности путей эффективнее всего тогда, когда мы уже хорошенько изучили свою неоднородную личность и условие «если… то», поскольку судить о том, на верном ли мы пути, можно лишь по тому, насколько он соответствует нашей индивидуальности.

Через несколько лет после того, как я бросил школу, я все-таки поступил в колледж университета Вебера, где мне дали множество советов относительно того, как правильно получать хорошие отметки. Еще до начала занятий мы с моим консультантом по учебным вопросам (меня распределили к нему вместе со всеми студентами, у которых фамилия начиналась с букв от Q до Z) попытались разобраться в том, какие курсы в каком семестре мне стоит посещать. Вооружившись блокнотом и ручкой, я принялся с готовностью записывать все, что мне говорили, а сам при этом думал: «Он знает, как здесь все устроено. Его работа — понять, что будет лучше всего для меня». Просмотрев мой школьный аттестат, консультант пощипал бородку и объявил: «С учетом вашей низкой успеваемости, по-моему, лучше всего брать все курсы в обычном порядке. Вам надо обязательно пройти курс математики для отстающих; и это лучше сделать сразу, чтобы потом не возиться. И еще обязательно запишитесь на английский для первокурсников, в первом же семестре…»

Я поблагодарил его за такой, как мне показалось, индивидуальный подход, а через несколько часов столкнулся с первокурсницей, которая угодила к тому же консультанту. Ее стартовые условия были совсем другими: это приличная девочка из хорошей школы в Солт-Лейк-Сити с высоким средним баллом (то есть отлично). Мы сравнили свои записи, и оказалось, что консультант посоветовал ей то же, что и мне, — за исключением, правда, математики для отстающих.

Справившись с раздражением, я еще раз тщательно обдумал свое положение. Стандартная стратегия ничего не дала мне в старшей школе, почему же, скажите на милость, она должна сработать в колледже? Я не винил своего консультанта: не так-то легко за несколько дней выдать индивидуальные советы нескольким сотням сбитых с толку первокурсников. Тем не менее решил больше никогда не принимать на веру его или чей-либо еще совет относительно моего дальнейшего образования. Лучше уж отыскать собственный путь исходя из своих сильных и слабых сторон.

Итак, первым делом мне предстояло решить, брать или не брать курс математики для отстающих. Ни за что! У этих курсов самый высокий показатель по несдачам во всех колледжах страны [323]. Если бы мне пришлось подолгу просиживать на скучных занятиях по математике, я, скорее всего, тоже не сдал бы экзамен. Изучив возможные варианты, я выяснил, что если сдать математический тест CLEP [324], можно обойтись без курса математики для отстающих. Решив как следует взяться за дело и подготовиться к тесту в своем, удобном для меня темпе, я засучил рукава и целый год в свободное время отрабатывал темы, которые могли встретиться в тесте, и в итоге сдал CLEP так хорошо, что получил право вообще не изучать никакие математические курсы ниже курса по статистике — а статистика была одним из моих самых любимых предметов в колледже. Я даже стал ассистентом профессора статистики и помогал ему вести занятия.

От курса английского для новичков я в первый год тоже отказался из-за уверенности, что если мне будет скучно, то я не справлюсь. И оказался прав: английский был одним из самых нудных курсов в колледже, но к тому времени, как я до него добрался, я уже выработал навыки обучения и сумел освоить его, несмотря на занудство. На этом я не остановился и перекроил весь свой учебный план на ближайшие четыре года так, чтобы самые интересные предметы пришлись на два первых. Среди них был, например, продвинутый курс по эпидемическим заболеваниям. Правда, там были специальные условия, которым я не соответствовал, но я все равно выбрал этот предмет потому, что счел его интересным. И не ошибся.