Генри Минцберг - Менеджмент. Природа и структура организаций

В обществе организаций очень важно определить, что сильнее всего влияет на наше отношение к тому, как следует строить организации. Если придерживаться идеи конфигурации, то возможными представляются несколько разных форм организации: предпринимательская конфигурация, основанная на интуиции основателя; миссионерская конфигурация, в основе которой лежит идеология; механистическая конфигурация (иногда диверсифицированная), базирующаяся на формальной стандартизации; профессиональная конфигурация, основанная на опыте и подготовке, а также новаторская конфигурация, в основе которой лежит гибкая командная работа.

Третья идея– в нашем представлении относительно того, как должны строиться организации, доминирует форма структуры, известная под названием механистическая бюрократия. Эта форма хорошо знакома всем нам, хотя и не всегда под этим названием (ведь мы склонны связывать бюрократию с волокитой, канцелярщиной и прочими дисфункциональными вещами, не давая себе труда задуматься о том, что неотъемлемыми элементами этого понятия являются также «четкая организация», «рациональность» и «эффективность».) Механистическая бюрократия характеризуется специализированным и стандартизированным трудом, формализацией процедур, жестким контролем путем использования многочисленных правил и норм, четкой иерархией полномочий, формализованным планированием, нацеленным на выработку стратегий до начала их реализации, и т. д.

Я убежден, что для большинства людей в нашем обществе крупных организаций то, что я называю механистическими бюрократиями, – не просто один из способов организации, это единственно возможный способ; это не одна из форм структуры, а единственно возможная структура. Такое отношение доминирует не только в государственных органах и крупных бизнес-компаниях, не только в области большого консалтинга по менеджменту, но и в сфере больших социальных служб, больших профсоюзов, большого финансирования… больших маринованных огурцов и большого попкорна.

В связи с этим встает вопрос: почему нам так нравится именно механистическая бюрократия? И объяснений тут существует сразу несколько.

Самое очевидное – и самое, так сказать, «функциональное» – объяснение заключается в том, что если операционные задачи простые и повторяющиеся (как, например, в индустрии массового производства автомобилей или доставки почты), механистическая бюрократия становится наиболее естественным способом организации. Иными словами, такие условия порождают потребность формализовать, стандартизировать и рационализировать действия персонала. Однако если бы это было единственной причиной, то наши автомобильные компании и почтовые службы действительно были бы организованы как механистические бюрократии, но многие другие бизнес-фирмы, органы государственного управления и социальные службы все же имели бы иную конфигурацию. Следовательно, должны существовать и другие факторы, вынуждающие организации выбирать эту структуру.

Один из таких факторов – идея встречного права, о котором Джон Кеннет Гэлбрейт писал еще несколько десятилетий назад [232] Galbraith J. К. American Capitalism: The Concept of Countervailing Power. – Boston: Houghton Mifflin, 1952. . Поскольку некоторые организации имеют большие размеры, то другие, реагируя на это обстоятельство, тоже вынуждены становиться большими. А большие размеры, как правило, означают обезличенность, которая характерна для механистической бюрократии. Крупный бизнес порождает большие объемы труда, крупный бизнес и большие объемы труда приводят к созданию крупных органов госуправления, крупные органы госуправления порождают еще более крупный бизнес и еще большие объемы труда, а также стимулируют появление больших систем среднего образования, огромных служб социального обеспечения и, возможно, больших институтов попкорна. И вся ситуация выливается в одну большую игру власти.

У индейцев племени кри из Северного Квебека не существовало традиции создания централизованной структуры; каждое поселение, исторически изолированное от других, имело свою независимую организацию. Но когда государственные бюрократы с «Юга» пришли на «Север», построили свои дамбы для производства электроэнергии и в результате затопили земли коренных жителей, индейцам пришлось «организовываться», чтобы иметь возможность выразить свой протест. Дело в том, что правительство, будучи «либеральным», конечно же, выразило полную готовность к переговорам… но в своих судах и используя свою систему правосудия. «Отведите нас к вашему вождю», – было сказано индейцам. И индейцы кри были просто вынуждены централизовать и усилить руководство своих сильно разрозненных и практически не связанных друг с другом поселений. А их вождям система сказала следующее: «Представьте нам свое дело. Изложите факты. Соберите данные, обработайте их и представьте так, чтобы они произвели впечатление на судей, на наших судей». Индейцам пришлось заняться и формализацией – вырабатывать процедуры, создавать базы данных (например, подсчитывать количество погибших животных [233] Мой друг и в прошлом докторант Фриц Райгер, которому довелось работать с индейцами кри, в ответ на мой запрос и в качестве комментария к вышесказанному написал следующее: «Потребность в точных данных была доведена до крайности. Насколько мне известно, чтобы установить, что натуральные продукты были основой питания индейцев кри, исследователи-аборигены под руководством географов и антропологов из Университета Макгилла собирали сведения не только о количестве потребленных пищевых продуктов, но и о продуктах человеческой жизнедеятельности (которых, надо сказать, было огромное множество)!» ) и т. д. А централизация в совокупности с формализацией – это уже, вне всякого сомнения, не что иное, как механистическая бюрократия. Следовательно, чтобы сохранить свой традиционный образ жизни, индейцам кри пришлось от него отказаться. Они вынуждены были организовать свою жизнь точно так, как организована наша. Никто не ставил себе целью бюрократизировать культуру кри, но в результате действий нашей системы соответствующее ее изменение стало неизбежным.

Встречное право, по всей вероятности, легло в основу еще одного фактора, вынуждающего многие организации выбирать такую конфигурацию, как механистическая бюрократия, – одержимости идеей контроля. Контроль представляет собой основополагающую движущую силу этой структуры: контроль со стороны работников, со стороны рынков, по стороны будущего; контроль со стороны всего, что только может их контролировать, включая при необходимости контроль со стороны владельцев и избранного правительства. Именно для этого и предназначены системы планирования таких организаций – чтобы контролировать всех и вся. Они четко указывают, чего хотят и ожидают, а затем программируют все, что только можно, чтобы добиться максимального выполнения намеченного. (По сути, речь в данном случае идет об одержимости планированием как одной из форм контроля, чем объясняется постоянное недовольство нашего общества «крайне неспокойными» условиями, так называемым «веком нарушения целостности» и тому подобными явлениями. И дело вовсе не в том, что наш мир в последнее время стал более нестабильным – в сущности, совсем наоборот, если сравнить нашу жизнь с жизнью людей в 1930-е и 1940-е гг. Просто любая пертурбация, любое неожиданное событие, например появление нового конкурента или новой технологии, нарушает тщательно разработанные процедуры систем планирования и в результате приводит механистические бюрократии в состояние невероятного волнения и даже паники. И когда наши плановики, подобно цыпленку Литтлу из известного мультфильма, мечутся с криками «Среда крайне неспокойна! Среда турбулентна!», то на самом деле они имеют в виду, что произошло нечто, что не было заранее предусмотрено их абсолютно негибкими системами планирования.)