Дмитрий Павлюкевич - Лайфхаки для грешника

Не все движения души выше материального тела. Иногда и «духовному» Дон Кихоту, мчащемуся на коне, следует взять пример с приземленного Санчо Пансы. Который, кстати, ездил на ослике.

Исаак Сирин, строгий аскет и подвижник, которого сложно упрекнуть в потакании плоти, знал, однако, ее свойства и пользовался ими во благо.

Вот его совет тем, кого обуревает уныние: «Если тебя постигнет состояние уныния, когда тебе ничего не хочется делать, то старайся читать Священное Писание. Если это не помогает, попробуй молиться. Если не помогает и это, тогда завернись в свою мантию и спи, может быть, проснувшись, ты почувствуешь, что уныние покинуло тебя».

Однажды я обидел суп.

Я был очень занят, и жена принесла мне тарелку прямо за рабочий стол. Мой любимый – из шампиньонов! Я съел его, не отрываясь от монитора. А через полчаса пришел на кухню с возмущением: «Света, когда мы уже будем есть суп?!»

Я не заметил, как его съел. Он был создан, чтобы мне было вкусно, но я лишил его смысла. Суп не был съеден, он был вылит на стенки желудка. Суп был зря.

Раньше я думал, что заповедь о субботе хоть и является одной из десяти, все же какая-то несерьезная. Нет, ну правда – как можно ставить заповедь об отдыхе в один ряд с такими серьезными вещами, как запрет на идолопоклонство, убийство, измену и т. д.?

Но после истории с супом я так не думаю.

Суббота – это не просто «перекур» в рабочей неделе. Суббота – это мировоззрение, которое меняет отношение к жизни.

Лучше всех смысл этой заповеди уловил Пятачок. Как-то раз, отвечая Винни-Пуху на вопрос, не торопится ли он, Пятачок сказал: «До пятницы я совершенно свободен».

Понимаете? Обычно наоборот – на выходных все освобождаются. Но для Пятачка – это самые занятые дни. Время, когда заканчивается работа и начинается жизнь. И он ею очень занят. А в остальные дни его вполне можно беспокоить.

Суббота ставит в центр жизни саму жизнь. А будни нужны лишь для того, чтобы дожить до субботы.

Ведь любая работа отвлекает от самого важного – от жизни. От того, для чего мы были созданы.

Интересно, что в шумерской мифологии боги создали людей, чтобы те работали вместо них. Но наш Бог создает нас, чтобы мы наслаждались жизнью. И если мы этого не делаем, то становимся похожими на меня, когда жена сует мне под нос вкусный суп, а я съедаю его без внимания и благодарности.

Суп нужно есть, а не жрать.

Жизнь нужно жить, а не прожигать.

Зачем ходить в Церковь, если можно молиться дома? Я буду объяснять это на примере картошки. Просто я из Беларуси, и мне так проще.

Мой папа из деревни. Поэтому в конце августа мы ездили к бабушке копать картошку. Однажды я спросил: «Зачем? Ее же можно купить в магазине». Папа ответил, что она свойская и такой в магазине не купишь. Но меня это мало убедило.

Тогда я спросил у бабушки, и она сказала: «Унучак, я яе саджу, каб вас збіраць, а не бульбу. Глянь – поуная хата!» У бабушки было пятеро детей. Добавьте сюда невесток, зятьев и внуков, и вы представите наш кагал. Мы все жили в одном городе, но вместе собирались только в деревне.

В тот день я стал настоящим белорусом, так как понял, в чем смысл картошки. Она нужна не для того, чтобы ее собирать, а для того, чтобы собираться.

Удивительно, но Церковь в этом смысле очень похожа на картошку. В Евангелии она обозначается греческим словом экклесия, которое переводится как «собрание». Церковь – это собрание; для чего нужно собрание? Правильно, чтобы собираться.

А вот если вы спросите меня: «Зачем собираться всем вместе, если Бог у меня в душе?», я вас побью. Просто у меня рефлекс с детства.

Как-то у моего друга был день рождения, он ходил по двору и всех звал: «Приходи ко мне, будет торт!» Но один такой ляпнул: «Не, у меня дома торт». В тот день мы удалили его из друзей. А заодно и пару зубов.

Бывают люди, которые в упор не понимают, что мы собираемся с друзьями не «зачем», а «потому что». Потому что это классная компания. Потому что нам хорошо вместе.

В Церковь – в собрание – мы приходим, так как хотим встретиться с теми, у кого в душе такой же Бог, как у меня.

Потому что я, мой ближний и наш Бог – это классная компания.

И если ваша вечеринка не похожа на эту – даже не думайте меня звать!

Никогда не поймут смысла сказанного те, кому важны не люди, а резоны. Такие дружат, потому что у друзей есть деньги, и женятся, потому что не хотят тратиться на домработницу.

Они даже причащаются специфически.

Вы заметили, что в последнее время мы стали использовать слово «Причастие» как существительное, обозначающее предмет? «Священник дал мне Причастие». А некоторые недоумевают, зачем причащаться именно в храме. Почему нельзя это сделать на дому? Носят же Причастие больным. Так почему не всем?

Технически это сделать не сложно. Но тогда разрушится весь смысл Причастия.

Потому что Причастие – это не очередная святынька (только более мощная), которую можно принести домой и там употребить – как святую воду, например.

Потому что в Чаше не вещь, а личность – Христос. А личность нельзя использовать. С ней можно только общаться.

Потому и Причастие (от греч. кинония – «общение») – обозначение действия, а не предмета. И для общения нужно собираться всем вместе, а не забиваться по норам.

Почему мы тогда причащаем больных на дому? Это знак нашего единства с ними. Если ты не идешь в общину (по причине болезни), то община идет к тебе (в лице своих делегатов).

Но, как говорится, лучше вы к нам.

Некоторых смущает последняя фраза евангельской притчи о званных на пир (Лк. 14:16–24): Много званых, немало избранных. Неужели Царство Небесное – это закрытый клуб, причем очень маленький? И вообще, какие еще избранные, что за элитарная система? У всех должны быть равные возможности!

Попытаемся объяснить реплику Христа на примере балета. Ведь этот вид искусства тоже называют элитарным, не для всех. Вот представьте, что в ваш город приехала труппа Большого театра с «Лебединым озером». Вход только по пригласительным. И их раздали местной элите.

Но элита рассуждала примерно так: «Да ну, скукотища. Гляну лучше новый сезон „Ментовских войн“». Или: «Сегодня „Зенит“ со „Спартаком“ играет, а я пойду на мужиков в колготках смотреть?!» Или: «А, все равно засну. Так зачем тогда вставать с дивана?»