Алексей Скибенко - Донецк – знакомство с городом. 7 донецких экскурсий

Рядом со зданием вокзала с марта 2006 года находится Свято-Николаевский храм. Для него в начале 2011 г. мастера-литейщики донецкого металлургического завода отлили партию колоколов. Всего «звонов» – 7, весом они от 5 до 400 кг.

На донецкой станции железной дороги бывали знаменитые люди. Отсюда в 50-е годы прошлого века по отдельной железнодорожной ветке следовал к зданию обкома партии глава государства Никита Хрущёв. Здесь в депо, в период гражданской войны, накрывали столы для пирушки народному герою и анархисту Нестору Махно, прибывшему за бронепоездом для своей народной армии.

Сейчас мы с вами движемся по главной улице нашего города к центру. Эта главная магистраль нашего города протянулась более чем на 10 километров от железнодорожного вокзала до проходной металлургического завода. На улице Артёма 22 здания признаны памятниками архитектуры (данные 1987 года). Символично, что улица Артёма связывает два главных символа, традиции нашего города: песню при провожании фирменного поезда на вокзале и на другом конце улицы гудок, звучащий с 19-го века на металлургическом заводе.

Традицией является провожание фирменного поезда №37 «Донбасс» сообщением «Донецк-Киев» под звуки песни. В годы существования СССР песня «Шахтёрская лирическая» (текст написал А. Лядов, музыку композитор А. Флярковский) звучала при отправлении поезда в Москву-столицу СССР. Её слова знала вся рабочая страна: «Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был, Если ходишь под солнцем с утра? Только тот ценит солнце и высокое небо, Кто поднялся с зарёй на гора. Не глядите подруги, на шахтёрские руки – С них донецкий не смыт уголёк. Вы в глаза и сердца нам поглядите, подруги, – В них горит золотой огонёк». С лета 2008 года песню заменили. Начали исполнять песню «О Донецке» в исполнении певца Олега Шака, автора слов бывшего министра Анатолия Толстоухова, автора музыки Александра Злотника.

Горожане давно привыкли к гудкам, доносящимся с территории Донецкого металлургического завода, которые несколько раз в сутки возвещают, что времени до начала работы осталось один час, также о начале смены. Этот гудок символ города, его традиция. Во времена Джона Юза в гудках была острая необходимость. Рабочие завода не имели часов и часто опаздывали на работу. И между цехами стало намного легче договариваться о совместной работе, ориентироваться по времени, когда появились гудки. Джон Юз, заботившийся о порядке и дисциплине, раздобыл гудок для завода на дне Азовского моря, и он действовал уже через год после начала запуска производства. Это по его распоряжению была поднята поршневая машина, а с ней и гудок с затонувшего парохода «Орёл» и установлен на парокотельной блюминга завода. Гудок можно было услышать на расстоянии свыше 18 км, и звучал он в 6 утра, 7.00 и 7.30, в 14.00, в 14.30 и 15.00. Вечером его давали для железнодорожников, которые трудились по 12 часов в 19.00. Далее он сигналил в 22.00, 22.30, 23.00. Во время войны 1941—1945 годов гудок не звучал. Паровые котлы на заводе металлурги перед вступлением в город фашистов взорвали, а гудок рабочий Маркелов нашёл на развалинах и унёс домой. После оккупации гудок Маркелов вернул на завод, и символ самого старого завода города продолжил помогать трудиться всем жителям города. В 50-е годы гудок усовершенствовали, преобразовали в «гудок Клембовского», работающий при тех же котлах, паре и давлении, но отличающегося протяжностью звука. С тех пор он работал с дублёром-братом. Трёхголосый, 3,5-метровой высоты, трёхъярусный паровой гигант с подголосками в каждом цилиндре звучал на весь город. В 60-е годы в городе многие предприятия завели свои гудки, даже кроватная фабрика. Так, на Чулковке действовал свой среднезвучащий гудок. Властям пришлось наводить порядок. В борьбе с шумом вышел запрет на все гудки в городе и горожане лишились своего привычного гудка ДМЗ. Общественность, в первую очередь заводчане немедленно обратились в обком и уже через двое суток жители города услышали вновь привычный звук-сигнал. Право на свой гудок в конце 70-х годов прошлого века было оставлено заводу в ряду всего лишь пяти флагманов отечественной индустрии. Гудок сейчас по размерам небольшой, но пропускает через себя во время работы 35 кг пара (в прошлом веке пропускал 16 кг) и управляет им хрупкая девушка. В 6, 7 утра, днём в 14, 15 часов и вечером в 22, 23 часа звучит привычный для дончан звук – гудок, сообщающий время.

Главная улица города, по которой мы движемся, называется имени Артёма, известного партийного деятеля времён революции и гражданской войны, восстановления народного хозяйства донецкого края. Имя Фёдора Андреевича Сергеева (партийная кличка – Артём) она получила в 1927 году.

Артём до первой революции 1905 года некоторое время в 1903 и 1904 годах проживал в домике за железнодорожной станцией, недалеко от северной конечной части улицы его имени. Ранее эта улица называлась Первой линией, до 1891 года она оставалась единственной улицей Юзовки.

Начиная строить, англичане, которые руководили жизнью поселения, обозначали улицы – «линиями». С такой правильной планировкой они были знакомы со времени пребывания у себя на родине, и таких улиц-линий получилось 19 только к северу от завода. Планировка – по линиям осуществлялась и в соседнем городе Макеевке (тогда это было поселение Дмитриевск с 19 тысячами жителей). Планировка по линиям и квадратам была предусмотрена правилами, принятыми в селениях Екатеринославской губернии (правила для новых селений существовали с 1876 года, изменения в них вносились в 1882, 1883 и 1892 годах).

До 1931 года население пользовалось услугами извозчиков. Их биржа находилась на 11—12 линиях. Железнодорожная станция находилась в восьми верстах от города. Станцию и город связывала грунтовая дорога, обслуживающая пассажиров и перевозку грузов. В период непогоды, весной и осенью дорогу размывало, движение затруднялось. Извозчики, пользуясь ситуацией, поднимали цены за перевозку для пассажиров, и для тех, кто торопился на работу до 5 рублей с человека. В дореволюционный период извозчики за перевоз от района металлургического завода к железнодорожной станции брали 40 коп. и больше, что соответствовало дневному заработку рабочего завода. Число перевозчиков росло в соответствии с ростом числа жителей. В 1904 году на посёлке их было 89, в 1910 году – 150. Упряжки лошадей и волов являлись тогда основным транспортом в Юзовке. В начале ХХ-го века скорость автомобилей в Юзовке не должна была превышать 30 вёрст (около 32 км), что предусматривалось правилами дорожного движения для Екатеринославской губернии (приняты в 1909 г.). В 20-30-е годы прошлого века в Юзовке-Сталино существовал своеобразный автогужевой профсоюз. На его гербе красовались деревянное колесо и лошадиная голова. Называлось это объединением «легковиков, возчиков-дрогалей и шоферов-одиночек». Почему предшественников нынешних таксистов называли «ломовыми извозчиками»? Потому, что у каждого в экипаже находился лом. Если одно из четырёх деревянных колёс выходило из строя, ось колеса вправляли при помощи лома. При «разборках», которые всегда были во все времена, лом также применяли, как современные водители монтировку. Когда появились первые 2040 метров твёрдого дорожного покрытия на Первой линии, начали ходить первые ещё слабосильные автомобили, грузовые и легковые. Во времена войны массовое использование лошадей возобновилось и просуществовало до 60-х годов. Перевозчикам неплохо жилось во все времена. О извозничьей бирже в Макеевке рассказывает Василий Гроссман устами своего героя в написанном им романе «Степан Кольчугин»: «Извозчики люди с достатком – в Юзовку за три рубля соглашались доставить, при настоящей цене – „полтинник“, чтобы не прерывать беседу меж собой».