Документы в архивах отсутствуют

Это известие никак не отразилось на лице Хеккельмана. Он спокойно предложил:

– Вот и сообщите об этом в Париж.

– Мы не можем это сделать, неподтвержденное сообщение будет превратно истолковано, а источник информации не подлежит оглашению. Теперь вы видите степень нашего доверия?

– Зачем вы сообщаете это мне?

– Необходимо, чтобы глава русской делегации также располагал информацией об инциденте.

– Но при этом вы не хотите, чтобы правду знали другие?

– Совершенно верно. Заинтересованных сторон только две – Англия и Россия. Доведите эту информацию до сведения адмирала Дубасова со ссылкой на свои источники.

– Но русскую делегацию возглавляет адмирал Казнаков.

– Пока возглавляет.

Хеккельман непринужденно зевнул и опустил руку в карман. Незнакомец насторожился, но Хеккельман достал всего лишь перчатки и начал неторопливо их натягивать. Потом он спросил:

– И что же будет делать адмирал Дубасов с этими сведениями?

– Они должны послужить основой взаимной договоренности России и Англии и подготовить почву для подписания протокола комиссии, не фигурируя официально нигде.

– Простите, но вы не находите, что ваши действия заслуживают совершенно определенного названия?

– Какого?

– Провокация. И Довольно неуклюжая.

– А вы не находите, Хекельман, что ваша деятельность тоже имеет вполне определенное название?

– Какое?

– Шпионаж.

– Не вам об этом говорить.

Незнакомец судорожно вздохнул и громко чихнул. Потом еще и еще. Вытирая выступившие на глазах слезы, он сказал:

– Совершенно верно, говорить об этом будет датская полиция. И будет искать вас. Кстати, вы не знаете, французская полиция так и не нашла господина Ландезена? По утверждениям Мильерана – провокатора. Но это так, мимоходом. Есть еще один нюанс, осложняющий ваше положение. Как вы убедились, мы знаем о вас все. Я недаром сказал, что именно ваша информация, ложная информация, послужила причиной инцидента. Получается, что именно вы сделали первый выстрел по английским траулерам. Понимаете, чем вам это грозит?

– Что вы предлагаете в качестве альтернативы?

Незнакомец, не скрывая удовлетворения, ответил:

– Деньги, большие деньги.

– И что я должен буду делать?

– Боже мой, – незнакомец снова чихнул. – Простите, но я сильно простужен. Только то, что вы делали раньше. Мы не собираемся давать вам какие-то задания. Мы будем делиться с вами имеющейся информацией, а вы предоставите в наше распоряжение свою. Первый шаг в этом направлении уже сделан, не так ли? Мы даже не просим передать нам вашу агентурную сеть, не нужно. У нас общие цели, мы должны доверять друг другу.

– А если я...

– Вы уже убедились, что у нас имеется возможность проверить, что и как вы делаете. Итак, я сейчас передам вам небольшой задаток, а завтра, на этом же месте, вы получите необходимые бумаги.

Незнакомец встал, поднялся и Хеккельман. Незнакомец вежливо улыбнулся. Хекельман быстро оглянулся – аллея была пуста – и сунул руку в карман. Ослепительно улыбнувшись, он нажал курок. Выстрел маленького «бульдога» прозвучал совсем негромко, можно было подумать, что просто треснула ветка. Хекельман еще раз воровато оглянулся и шагнул к осевшему на землю телу.

Атташе повернулся, и улыбка медленно сползла с его лица.

– Вы с ума сошли, – раздраженно сказал он Хеккельману. – Как вы посмели сюда явиться? Что, если нас увидят?

– Сейчас это не имеет значения. Я не мог организовать обычную встречу, нет времени. Передайте в Петербург – англичане будут стараться расстроить нашу договоренность с немцами о снабжении Второй эскадры углем.

– Каким образом?

– Они намерены заявить, что это немецкие миноносцы спровоцировали нашу эскадру во время Гулльского инцидента.

– Откуда у вас такие сведения?

Хеккельман зло рассмеялся.

– Из самых достоверных источников.

– Но зачем им это?

– Неужели неясно? Одним выстрелом они убивают двух, даже трех зайцев: очищают японцев от всех обвинений, снимают с себя подозрения в пособничестве и мешают походу Второй эскадры.

– Хорошо, я проинформирую об этом начальство.

– В дальнейшем вся информация будет поступать к вам от человека, который предъявит вторую половину этого банкнота, – Хеккельман разорвал пополам купюру и протянул обрывок атташе.

– Но что случилось?

– Мне необходимо срочно уехать, в течение некоторого времени мне придется побыть в тени, если мы не хотим провалить всю сеть наших осведомителей. Деньги переводите на берлинский счет.

– Но вы должны выступить в Париже.

– Я?! – ужаснулся Хеккельман. – У меня директива Департамента полиции обеспечить всеми средствами умолчание о существовании охранной сети. Наши задачи по борьбе с революционерами слишком важны, чтобы рисковать из-за каких-то мелочей.

– Интересно, что вы имеете заявить на этот раз, господин заместитель начальника Управления военно-морской разведки? – неприязненно спросил Селборн.

– То есть? – невозмутимо поинтересовался капитан 1 ранга.

– Вы столько наобещали! Где гарантии японцев? Где доказательства русского шпионажа? Где, я вас спрашиваю?!

– А как я могу достать то, чего нет?! – резко ответил капитан 1 ранга. – В конце концов я не могу абсолютно все документы готовить силами своих специалистов, нужно иметь хоть какие-то подлинники.

– Короче говоря, ваши специалисты не смогли подобрать ключа к русским шифрам, – не удержался Фишер.

– Я сделал все, что мог, кто может пусть делает больше. Если вы не использовали тот casus belli , который я вам дал, то моей вины в этом нет.

– Ваш повод, мне кажется, не выглядел достаточно убедительным, – возразил Селборн. – Конечно, адмирал Рожественский действовал немного опрометчиво, но...

– Почему же опрометчиво? – спросил Фишер. – Любого из своих адмиралов, который в этой ситуации не отдал бы приказа открыть огонь, я отправил бы под суд военного трибунала. Другое дело, что они подняли руку на британские корабли. Теперь вооруженное вмешательство Англии оправдано, нельзя больше медлить. Мы готовы выступить в любую минуту, и всякая задержка играет на руку врагам, снижая наши шансы на успех.

– Я боюсь, что такое выступление может нам слишком дорого обойтись.

– Нет! – отрубил Фишер, сопровождая слова энергичным ударом по столу. – Я совершенно уверен в успехе. Против семи русских броненосцев я двину двадцать восемь! Более ста крейсеров! Один сокрушительный удар – и все кончено! Потери будут минимальными.

– Кстати, о потерях, – вмешался капитан 1 ранга. – При выполнении специального задания погиб капитан-лейтенант Аллисон. Мне хотелось бы, чтобы он получил орден «За выдающиеся заслуги».