Михаил Шипицын - Знакомство с таинством православной Троицы Владимира Лосского

Коман отмечает, что результатом сотрудничества Лосского с журналом Dieu Vivant , обсуждающим экклезиологические трудности в связи с Халкедонской догмой, его отношение к церкви изменилось в сторону более нюансированного и сбалансированного подхода к оценке деятельности церкви в миру, без необходимости жертвовать эсхатологическим или духовным измерением христианской жизни. (Coman 2020, стр. 63) Коман приходит к выводу, что несмотря на ожесточённую критику некоторых аспектов западной теологии, Владимир Лосский продолжал оставаться мыслителем, глубоко преданным делу экуменизма и диалогу между христианами. В этом отношении он представляет собой одного из символичных восточных пионеров экуменизма, напоминающего о том времени, когда отношения между православной церковью и западным христианством ещё не были отравлены атмосферой враждебности, которая сделала Восток и Запад противными по отношению друг к другу на протяжении веков. Коман приписывает в заслугу Лосскому, что его экуменическая деятельность, которая предоставила православное свидетельство на Западе и нашла общие элементы, которые могут привести христиан ближе друг к другу по пути единения, послужила также созданию атмосферы большей открытости и диалогу между восточным и западным христианством в десятилетия, последовавшие за Вторым Ватиканским Собором. (Coman 2020, стр. 63)

Современное развитие доктрины Троицы в западной теологии отмечено Трависом Е. Аблесом как ясно отмеченные исторические периоды: Период с 1932 по 1960 год, в который публикуются работы Лосского на тему православного апофатического богословия, доктрина Откровения Карла Барта и его переработанная доктрина Благодати. На смену ему приходит следующий период с 1960-х по 1970-е годы, когда бартовская повествовательная теология троичной драмы Христа часто трактуется через правило Карла Ранера, приобрётшего наибольшее влияние в немецкой теологии. Аблес отмечает третий период 1980-х попытками Юргена Мольтмана и Джона Зизиуласа направить теологию Троицы по направлению троичного персонализма. Четвёртый и завершающий период в перспективе Аблеса берёт своё начало в 1990-х, когда становятся, наконец, слышны голоса Ранера и Лосского, выражающие сомнение относительно общего теологического консенсуса об увядании христианской доктрины Троицы.

Согласно Травису Е. Аблесу, одним из наиболее запоминающихся и наиболее влиятельных развитий теологии двадцатого века была дискуссия относительно доктрины Троицы, которая якобы увядает и постепенно отрицается, а поэтому нуждается в возрождении на Западе. Результатом этой дискуссии стал целый набор теологических систем, сконструированных на основе тщательно сформулированной доктрины Троицы как необходимого фундамента. Аблес именует это развитие западной теологии как «стандартное повествование» и замечает, что это повествование описывает тенденцию в современной дискуссии относительно Троицы представить традиционную Августиновскую/Томическую интерпретацию Троицы как несостоятельную, не имеющую возможности описать Божественную множественность достаточно определённо как три Божественные Ипостаси Троицы. То же самое повествование констатирует, что требуемая определённость была сохранена и подробно сформулирована в греческом богословии, замечает Аблес. Такому развитию способствовали три теолога, которые, согласно Аблесу, «обрисовали троичное мышление двадцатого столетия» и повлияли на дальнейшее развитие доктрины Троицы на Западе: этими теологами были Карл Ранер, Карл Барт и Владимир Лосский. (Ables 2012, стр. 162)

Карл Ранер публикует в 1970 году свой труд «Троица» [The Trinity] в английском переводе, где он формулирует знаменитое «правило Ранера». В своей простоте правило Ранера утверждает, что «экономическая» Троица есть «имманентная Троица» и наоборот. Это утверждение исходит из того, что Ранер делает различие между двумя возможными толкованиями Троицы: «имманентная» Троица понимается как извечное бытие Бога в Его Божественной природе; тогда как «экономическая» Троица понимается как данная в откровении человеку в его относительной экономии, в его Библейской истории и в повествовании спасения. Аблес замечает, что критика Ранером Святого Августина и Святого Фомы Аквинского и его предпочтение греческого богословия становится главной тенденцией в последующем теологическом консенсусе относительно доктрины Троицы. (Ables 2012, стр. 163)

Карл Барт толкует Троицу через Её сущность для понимания Божественного Откровения. В своей главе «Доктрина Слова Бога», которая является частью его фундаментального труда «Церковная догматика», опубликованного в 1932 году, Барт утверждает, что Бог в Своём откровении являет Свою сущность, и именно эта Его возможность вечного, или «антецедентного» бытия отражается в его само-откровении в образе Троицы. Аблес замечает, что Барт обвиняет протестантскую теологию, а именно Шлейермахера, в том, что они игнорируют само-откровение Бога и явление Троицы в этом Откровении. Барт конструирует свою концепцию Троицы как «полемику против либерального протестантского антропоцентризма, который преувеличивает религиозное самосознание человеческого духа и неглижирует целостность откровения», объясняет Аблес. Критика Барта была сконцентрирована не на отрицании троичной мысли после пересмотра её Святым Августином и Святым Фомой Аквинским, как это было в случае с Ранером, – Барта заботил агностицизм немецкого модернистского протестантизма девятнадцатого века, заключает Аблес. (Ables 2012, стр. 165) Помимо критики либеральной теологии Шлейермахера девятнадцатого века Карл Барт утверждает, что понятие «персона», используемое обычно для определения различий внутри единой божественной сущности, было неточным, непонятным и легко неверно толкуемым, принимая во внимание то значение слова, которое придаёт ему современная философия. Карл Ранер, в свою очередь, разделял озабоченность Барта относительно термина «персона» в своём труде «Троица», в том отношении, что этот термин под влиянием его современного использования в качестве определения индивидуального сознания может послужить подрыву Троичного монотеизма. (Whapham 2010, стр. 1)

Этот вопрос относительно термина «персона» поднимает и Вольфхарт Панненберг в описании догмата Троицы в своей «Системной Теологии» [Systematic Theology] с пониманием всей важности и глубины значения этого термина. Однако, в отличие от Барта и Ранера, Панненберг совершает свой поиск обновлённого восприятия концепции божественной личности в свете этих новых коннотаций, привнесённых современным использованием термина. Вольфхарт Панненберг (1928–2013) стал известной теологической фигурой с середины 1960-х годов. Центральное значение в его понимании божественных персон является то, как они относятся друг к другу. Однако, невзирая на важность понятия «персона», Панненберг никогда не предлагает ясного определения термина, но, скорее, позволяет значению этого термина стать основным подходом к его доктрине Бога. В своей статье о доктрине Троицы Панненберга Вафам настаивает, тем не менее, что ему удалось дистиллировать понимание Панненбергом божественных персон к немногим ключевым концепциям: это включает в себя понятия само-осознание, взаимоотношения, персоны как центры божественного действия, Троица и любовь, наконец мир как история Бога.