Евгений Козлов - Театр трагедий. Три пьесы

в то время как сам не в состоянии

и слова прощения сказать.

Раз так, то какова цена?

Может, слишком велика она.

Совесть

Остерегись!

Ловушка явственно видна.

Роковой поступок необратим,

и не забудет применить, захлопнуть

Пасть льва, не из жажды,

и из-за увлеченности и озорства.

Смотри, но не возжелай,

слушай, но не внимай.

Обоняй, но не упивайся,

вкушай, но не насыщайся,

Осязай и остерегайся.

Хозяин лавки

Тридцать серебряников плата с тех времен одна.

Атрокс

Предательство, никогда!

Хозяин лавки

Тогда бери она твоя, по праву,

просто так, противопоставишь нраву.

Гении и чудаки вам не приказать,

хитры, смелы, слабы и сильны.

Прославлены, иль одиноки,

повсюду вы чужаки и бунтари,

подобные Агнцу,

Призваны вы возвещать, менять или разорять,

подвиги скомканы или точны,

Одни красоты Бога хвалят, другие учат,

третьи идолов себе в угоду ставят.

Помяни слова мои, в центре града будет стоять купель,

что пирамида,

В ней кукла, что была когда-то кукловодом,

то лжепророк и люди о том давно уж знают,

Тысячи лет прошли с основания Египта, фараонов,

но не изменилось ничего,

не страшатся мифического Аида,

Что сейчас. Что тогда,

похоронить в земле надобно того глупца,

возлежащего на площади, что красна.

Вот протягиваю вам, маску сей,

терпение иссякло,

берите или уходите.

Атрокс

Отчаяние во мне зачла свою меньшую дочь,

Она печалью названа

терзает сердце мне, что не решить, никак,

не вымолвить отказ…отдайте или уберите.

Слаб, как же слаб, я страстей своих невольный раб.

О, что же это, будто свет…

Хозяин лавки

Нет…

Атрокс

Озаряет помещенье, я в оцепененье,

и чувствую, искореняются сомненья,

Они словно яд, кои жгли,

совершая черный свой обряд.

Из неоткуда, с небес должно быть,

из другого измеренья.

Свечи церковные горят.

Спокойно,

благодатью я объят.

Совесть

Внемли глас великий,

он покажет, образумит

Заблудшего ягненка своего,

спасение коего славней,

чем покорного пастбища всего.

Никто не оставался без помощи в трудный час,

всегда провидение укажет

Путь верный, истинно покажет жизнь твою,

после и до того.

Как выбор, сделав скверный,

обрек себя ты на муки страшные изо дня

В день, предвосхищая славу,

о красоте на весь мир трубя.

Театральную маску единожды одев,

на крест людьми воздев,

Пожалеешь в последнюю секунду,

как каждый убийца самого себя.

Но былого не воротить,

другие чистые одежды в час надев,

Душу не очистят,

в пламени пороков безропотного горя.

Не выбирай, вглубь воззрись и увидишь то,

что будет

И откровение прейдет во сне,

молчи и видь как будто изнутри

Судьбу свою, что на том пути,

словно чистую воду камнями мутят,

Так и жизнь человеческая содрогается

под тяжестью раздора, смотри

Со стороны как рушатся мечты,

Иллюзией вмиг стали,

они пусты.

Происходит внезапное вмешательство божественного провидения, настолько явно и не скрыто, что Атрокс по началу пугается, однако вскоре мысленно соглашается, и вовлеченный в необъяснимое, открывает веки и видит ту же лавку, ничего не изменилось, кроме внутреннего дисбаланса. По-прежнему хозяин лавки протягивает маску. Атрокс будто выходил из себя на несколько часов или дней, вернулся именно в ту секунду, когда необходимо сделать выбор. Зрит на жизнь со стороны, и будто сам живет.

Бессловесно, отрекшись от всех чувств, он протягивает руку в перчатке и забирает маску, свет меркнет, существо улыбается, в скором времени удаляется. Бесцветными глазами смотрит он в провалы черные подобные бездне, но не видит избавленья. Трудно унять, свершенный грех, так чувствуем в себе, то малая часть последствий внешних, на душе же кровоточат раны, добродетели залечивают их, перебинтовывают, но стоит только, снова вступить на стезю зла, так она снова станет медленно умирать от полученных ранений. Часто не осознаем этого, не представляем, если бы я видел, как изуродована душа моя, то сразу же перестал заботиться и так самодостаточном теле, а попытался бы излечить тяжелобольную душу свою, для человека невозможно, для Бога возможно все. Не задумываемся о том, что один поступок, раз и навсегда может излечить жизнь, внести свои корректировки, самое простое деяние и будто мир перевернулся. Знакомо каждому столкновение добра и зла в нас, и мы должны принять чью-то сторону. В замешательстве. Пока не сделан выбор, возможно все, не правда ли; не всегда, перед смертью выбор не столь велик, покаяние, либо пустота, куда будет устремлена ваша душа, к мирскому или духовному, решать вам, мне же, пока рука может писать, а душа мыслить, поведаю далее. Взятие маски, еще не падение, а лишь шаг к нему, поэтому не будем судить строго, лучше, конечно, и вовсе воздержимся от осуждения, не будем ставить себя на его место, у каждого оно свое.

В комнате воцаряется тишина, безжизненно, и в ней слышан лишь прерывистый голос Атрокса.

Лавка Чудесные кошмары.

Атрокс

Темнота вокруг, и внутрь меня прокралась,

кто ты, враг иль друг?

Не рассталась с судьбой страшного изгоя,

но дайте, дайте озаренье!

Дабы я прозрел,

но зачем я взял тебя о печальный дух.

Просили об излечении Христа, взывали,

на что он отвечал с вопросом поясненья.

Ведь чего только люди не пожелают,

нужно с точностью сказать – Помоги мне Боже в том.

В чем?

О чем, просить мне,

чтоб сей предмет злодейский растворился?

Так долго шел я, искал, неужто зря?

Не оставить на потом,

Ведь нужно жить сегодняшним ныне и присно днем,

но за будущее лениво уцепился.

Покорился страстному сердцу своему,

пред совестью я теперь в долгу,

Живу, иль только вижу, не пойму,

я всё могу.

Но к чему прейду, познав страданий глубину,

вкусив блудницу в мыслях и не одну,

Как и все, подобно кораблю, пойду ко дну.

Вечная жизнь и мука вечная, уготованы людям,

одно и другое обрести

Возможно, в столетнюю жизнь

или за пять не долгих тех секунд,

Вознестись легко и трудно, отступиться также,

из мира ничего не унесли,

Но как хотелось бы с любимыми встретиться однажды,

неразлучны мы, и снова вместе.

В пороке прозябая, от нее все дальше удаляя,

не оказаться бы в ином мне месте.

Чтоб мы, в раю держась за руки,

невинно Господа прославляли,

жили, умирали, и повстречали

друг друга здесь, надеялись, верили и знали.

Можно ли познать, мудрствуя,

умом не обладая знания постичь.

В одиночестве остался я, чтобы самому решить,

не спешить, вразумить.

Лукавый говорил, что дарует она мне красоту,