Юрий Ломакин - История Введенского женского монастыря в Тихвине

Такой рост числа обителей и богоугодных заведений П. Преображенский, занимавшийся изучением этого вопроса, связывает не столько с ролью государства, сколько с ростом числа пожертвований в пользу Церкви широких народных масс: «… если теперь высчитать, насколько в среднем выводе увеличились исчисляемыя нами местные средства за один год за то и другое царствование, то окажется, что в царствование Александра II это увеличение равнялось 426.442 рублям, а в царствование Александра III 780/882 рубля. Т.е. последнее превосходило первое едва не вдвое. В своем месте нами вычислено, что в 1855 году из общей суммы, пожертованной собственно в церкви, и в частности на устройство церквей, на каждого православного жителя приходилось около 9 ½ коп., а изъ принесенной вообще в местныя епархиальныя средства около 12 ½ коп.; въ 1881 году, т.е. черезъ 26 лет, каждым православным жителем в первую сумму пожертововано около 19 1\2 коп., а во вторую около 26 ½ коп. В последний год царствования Александра III, т.е. 1894-й, в пользу церкви и на устройство храмов от каждаго православнаго жителя поступило около 23 коп., а вообще в епархиальныя средства- около 36 коп. Таким образом, жертва каждаго православнаго русскаго человека на церковь и ея учреждения в 26-летнее царствование Александра II возросла с 12 1\2 коп. до 26 1|2 коп., т.е. (откидывая дробь) на 14 коп., а в 13-летнее царствование Александра III с 26 коп. до 36-ти, то есть на 10 коп. Следовательно, жертва каждаго отдельнаго православнаго жителя Империи в первое царствование в среднем выводе возрастала ежегодно на ½ коп. с небольшим, а во второе почти на целую копейку. Вот эта то копейка, на которую в царствование Александра III движимый благочестивым усердием ежегодно увеличивал свою жертву в пользу Церкви и ея учреждений каждый член многомиллионной православной паствы, и давала прежде и более, чем что-либо другое, возможность увеличивать в показанной в настоящей статье степени число иноческих обителей, иноков, инокинь, и готовившихся к поступлению в иночество, умножать число церквей, восстанавливать упраздненные или приписныя, строить новыя церкви и часовни, иметь в большем количестве пастырей церкви и, вообще служителей алтаря, покрыть всю Империю довольно густою сетью школ для народа, снабдить их учебниками и учебными принадлежностями, распространить среди возрастнаго и подрастающаго поколения многие миллионы книг и брошюр…. Умножить число питомцев духовной школы и питомиц въ училищах для дочерей духовенства». [51, c.644]

Либерализация русской жизни, наступившая после проведения реформ Александра II, вновь привела к обострению давней проблемы русских обителей. Как пишет об этом современник, «К несчастию для монастырей, они, в течении нескольких веков, благодаря усердию русскаго народа и собственной бережливости, скопили громадныя имущества. Мир позавидовал этому богатству и положил, во что бы то ни стало, присвоить его себе. Более половины XVIII века прошло в ожесточенной борьбе из-за монастырских сокровищ. Самыя гнусныя и неслыханныя обвинения сыпались на монастыри. Наконец мир одолел. У них взято все имущество и отнято было самое право приобретать его. С тех пор прошло более столетия. Монастыри уже оправились от погрома. … А мир по-прежнему завистлив к чужому добру. Снова слышатся рассказы мирскаго недовольства и презрения к стяжаниям монастырей! Снова хулится монашество! Нельзя надеяться, что ярость мира прошла для монастырей безследно. Не ныне, так завтра, не в это десятилетие, так в будущее и т.д. она отомстит монастырям за приобретения, которыя, по всегдашнему мнению мира, несвойственны им. Правда, в наше время не может повториться погром 1764 года; но монастыри должны заботиться не столько о настоящем, сколько о будущности своего положения. Они не должны успокаивать себя тою мыслию, что теперь пока, благодарение Богу, опасности не предвидится. Правда, ярость мира может на время крыться, но на всегда не может уничтожиться. Она будет существовать до тех пор, пока не истребится яблоко раздора между монашеством и миром. Таким яблоком служит единственно и безусловно имущество монастырей. Не будь его, не будет вражды; мир успокоится». [52, c. 91-92]

С 1860-х годов появляются многочисленные исследования, статьи и эссе, авторы которых старательно вычисляют стоимость имущества монастырей, размер капиталов, размер доходов.

«Въ последния два десятилетия наши газеты и журналы весьма не редко говаривали о тех больших доходах, которые наши монастыри получают от православнаго народа, о тех капиталах, которые из этих доходов будто бы накопились в монастырях, о тех драгоценностях, которые в них собраны. <���…> С другой стороны нашлись люди, не только монашествующие, но и миряне, которые тоже печатным образом усиливались доказывать, что наши монастыри не так богаты, как о том говорят, что во многих из них братия почти нищенствует. <���…> Наше монашество, если к нему причислять не только постриженных уже монахов, но и послушников и послушниц, едва ли насчитывает в своей среде даже 25 000 человек; в 80-миллионномъ народонаселении такое число ничтожно, незаметно. Но за то монашествующия лица уже около 900 лет составляют особенную корпорацию, которая имеет своеобразную, самостоятельную жизнь, руководится правилами и уставами, не обязательными для других сословий, играло часто замечательную роль в нашей истории, обнаруживало несомненное влияние на духовную и даже материальную жизнь русскаго народа, влияние, которое в большей или меньшей степени ощущается и ныне…». [53, c.1-4]

В подтверждение своего мнения о неправедности монастырских богатств и развращенности иноков автор приведенной выше цитаты ссылается на языческого писателя первых веков христианства, при том, что примеры куда более сурового обличения заблуждений иноков он мог бы найти у современных ему историков церкви и авторов: «К несчастию слова языческаго писателя Зосимы о современных ему монахах: «Они под предлогом разделять свое имущество с бедными, довели всех до бедности» можно хоть отчасти, приложить и к нашему старинному монашеству; не только избытки его доходов далеко не все шли на дела благотворительности, но и монашествующая братия, сама утопая в роскоши, доводила многих до бедности». [54, c.36-37]

Привести доказательства этого мнения, автор не считает нужным. Далее практически на 300-х страницах следует перечень предполагаемых доходов монастырей, чаще всего на уровне предположений и приблизительных расчетов. Вывод, к которому приходит автор этого труда: «И действительно, общее богатство всех наших монастырей, заключающееся в церковной утвари, лучше считать неизчислимым, только изумляться его многоценности. Громадны, конечно, миллионные доходы монастырей; многие десятки их миллионов хранятся в кредитных учреждениях; еще многоценнее все монастырские храмы, все вообще здания монастырские и поземельныя монастырския владения; но самый громадный, неизчислимый капитал положен в священных и церковных предметах. Вотъ где преимущественно заключаются богатства монастырей». [55, c. 239]