Глеб Десятков - Загадки Оренбургского Успенского женского монастыря

Я — коренной житель Оренбурга. Таковыми были мой отец и дед. Последний был похоронен на ныне уничтоженном и застроенном первом городском кладбище, находившемся в сотне-другой метров от стен успенского монастыря. За годы, прожитые в Оренбурге, об этом монастыре, некогда стоявшем на северной окраине города, часто приходилось слышать рассказы, на мой взгляд, не совсем правдоподобные. Детская память сохранила случай, когда мать позвала с собой заказывать у монахинь пошив стёганых одеял:

— Лучше и дешевле никто не сошьёт!

Подошли к приземистому полутораэтажному дому, стоявшему где-то на территории нынешнего госуниверситета. Нас встретила пожилая женщина, ввела в дом... На обратном пути я засыпал мать вопросами: «Почему монахиня живет не в церкви, а в частном доме? Почему ходит она не в черном, а в простом платье?» Почему... О, сколько было задано таких вопросов, вспомнить сейчас не смогу. Но от нее первой узнал, что монахини жили не в церкви, а в монастыре, там работали и молились Богу. Что монастыри бывают мужские и женские, что в нашей стране сейчас их повсеместно закрывают. Закрыли и в Оренбурге...

В первые годы Великой Отечественной войны мне довелось ходить на ипподром, где я осваивал азы верховой езды на комиссованном со строевой армейской службы коне Ваське. Любовь к этому умному, чуткому и преданному животному сохранил и по сей день. После занятий мы возвращались через территорию кладбища, читая на покосившихся надгробных памятниках фамилии усопших. Тогда мы считали его за монастырское. Самого монастыря не помню — к тому времени его не стало, но сохранились склепы и бесчисленные легенды. В одной из них говорилось, что в начале 20-х годов в склепах жили беспризорники. Позднее не только узнал, но и разговаривал с женщиной лет тридцати пяти-сорока, поведавшей о той жизни с ночевкой в гробах, из которых предварительно выбрасывали останки.

— Не страшно было? — спрашиваю ее.

— Какой там не страшно! — отвечала Лариса. — Страшно — не то слово! Лежишь, бывало, а ночью ветер гуляет. Особенно сильно осенью и зимой. Вдруг рядом что-то скрыл, скрып, а-ахха-жжу! Душа замирает... дышать становилось трудно... сожмешься в комок и утра ждешь... Правда, утром обходили эти места, находили причины скрипа и уханья... А все равно — страшно было! Ужас охватывал — не приведи господи кому такой жизни!..

Ночевать на кладбище приходилось и мне. Но то тема совсем другого рассказа... А сколько интригующих подробностей довелось услышать в годы строительства нашего телецентра!

— Вскрыли могилу, а та-ам!..

И далее следовали такие подробности, что они разжигали не угасавшее с годами любопытство. Интерес к судьбе Успенского монастыря многократно возрос после того, как у меня появились открытки с видами старого Оренбурга, в том числе и монастыря. А с ними и вопросы:«Когда, кем и по чьему проекту он был построен? Почему он был не только закрыт, но и уничтожен, несмотря на то, что являлся одной из архитектурных жемчужин нашего города?» Довелось услышать, что некоторое время монастырем управляла монахиня не православного, а иудейского происхождения, что монастырь имел подземные выходы — а монастырь-то был женским! Для чего они были сделаны? Что был случай, когда на его территории вскрыли гробницу, а в ней трупным тлением нетронутое тело лежало ...настоятельницы монастыря, умершей аж в 1891 году!.. Поверь в такое! С годами таких вопросов, основанных на слухах, возникало все больше и больше. И попробуй разберись, где там досужая выдумка, где быль, а где и преднамеренная ложь.

Работа с материалами по женскому монастырю, как ничто другое, научила меня выдержке, терпимости к любым слухам и легендам, необходимости их документальной проверки либо поиску свидетелей и очевидцев, которых с годами становилось все меньше и меньше. Тем ценнее становятся полученные от них сведения...

О печальной участи Оренбургского Успенского женского монастыря, истории его создания, об одной из великолепнейших жемчужин архитектуры нашего города, уничтоженного в начале тридцатых годов XX века, этот рассказ.

Ранним утром 8 марта 1891 года над городом плыл траурный звон колоколов. Двенадцать ударов большого колокола монастырской колокольни известили обитель и весь город, что скончалась первая игумения Таисия, заложившая начало женской общине, позднее выросшей до женского монастыря, поименованного Успенским, ставшего известным всей православной России, красивейшего архитектурного ансамбля города. Тридцать семь лет бессменно управляла им мать Таисия, в миру — Татьяна Кононова, в девичестве — Амарцева. В полном сознании, несколько месяцев готовилась она отойти к жизни вечной. Когда в келье рядом никого не было, молясь Богу, Таисия вспоминала пройденный путь. В памяти проплывали прожитые годы, нелегкие годы становления общины и строительства монастыря.

Ее родители, оренбургские казаки Алексей и Матрена Амарцевы, были неграмотны, но своих детей грамоте научили. В шестнадцать лет, перечитав много религиозной литературы, Татьяне захотелось стать монахиней.

— Что ты, доня! — сказала ей мать. — В девках оставаться негоже! Смотри, какими глазами на тебя смотрит Яшка Кононов! С ним твое счастье!

И выдали замуж. Но любоваться статным казаком-мужем пришлось недолго через некоторое время после свадьбы он заболел, и Татьяна стала вдовой. О причине его смерти пришлось услышать несколько легенд. Одна из них говорит, что еще на свадьбе Яков Кононов подавился рыбной костью — «... и что только ни делали, вынуть ее не смогли. Промучился казачок и отдал Богу душу. Так и осталась Татьяна девственницей, видимо, потому, что ее жизнь предназначалась служению Богу!».

Другой человек мне рассказывал: «Через неделю после свадьбы поехал Яшка то ли на сенокос, то ли на уборку ржи, помню только, что старики говаривали, заночевал он в степи. Поутру роса обильная выпала... Промок он и простудился. Две недели промучился, и ...стала Татьяна вдовой. Видимо, осерчал на нас Боже, что взял за себя Яшка невесту, предназначенную не ему, вот и покарал его!» ...Какая из этих легенд ближе к истине?.. По-своему восприняла Татьяна смерть её нареченного: «За грехи наши покарал нас Господь! Отпустите ...нет, не отпустите, а благословите меня, мои дорогие, на богомолье! Грехи замаливать пойду к Святой Земле!» — обратилась она к родителям. И пошла...