Пётр Червинский - Негативно оценочные лексемы языка советской действительности. Обозначение лиц

Четвертая группа характеризуется изначальной противоречивой двойственностью, активной пассивностью со стороны лица. Активность связана с характером, отчасти осознаваемостью, осуществляемых им действий и проявлений, пассивность – с их ненаправленностью, проявлением не нацеленным, а как таковым. Морильщик «тот, кто долгим и нудным повествованием о чем-нибудь, однообразием и монотонностью способен уморить, занудить», бурильщик «тот, кто забуривается, т. е., увлекаясь, теряет способность оценивать ситуацию, реакцию окружающих на себя», удильщик «тот, кто вольно или невольно кого-то на чем-то пытается подловить, выжидает, следит», пилильщик «тот, кто изводит, донимает других моралью, попреками, занудствует», хозяин «тот, кто держится высокомерно, пренебрежительно, властно, не считаясь с мнениями, желаниями, обстоятельствами других», затейник «тот, кто выдумками, обманом, хитростью пытается выгадать себе что-нибудь за счет других; плут, мудрила, хитрец», нахлебник «тот, кто живет за чужой счет» и т. п. являются таковыми по добровольному выбору и характеру, стали такими под действием окружения, воспитания (социального множества), выработав это в себе как линию поведения, – активно со своей стороны, но не активно и не направленно в отношении своего окружения.

Отношения, связывающие выделенные четыре группы негативно оценочных слов 7 7 Группы связываются также по-разному взаимодействующими в них и общими категориями, такими, как финитность, массив, субъект, деформация, продукт (из названных), но эти отношения и связи в своем классифицирующем представлении намного сложнее. , определенные ранее как отношения корреляций и противопоставлений, можно представить следующим образом:

Различия в выборе, степени и предпочтении советизированной оценочности, отражающие себя в неравном и дифференцированном отношении к лексике общенародного языка, дают возможность говорить о регулятивной определенности искомых оценочных оснований. Если первую группу составляют слова, характеризующиеся значительной степенью подобного предпочтения, должны быть в них какие-то свойства и признаки, его обусловливающие. Будучи выявлены, они могут дать представление о направленности оценочных оснований. Замещенный, «вставляемый» характер советской оценочности, характерный для разговорной лексики общенародного языка второй группы, способен дать свое представление об этой оценочности, пополнив его соответствующим образом. Неявность, укрытость и двойственность третьей группы могут позволить определить те свойства и признаки, которые предполагают подобное отношение в системах советской негативной оценочности. Аналогичным образом лексика группы четвертой может дать повод для рассмотрения действия советизированного «притяжения», проявляющего себя в узуальном контексте, типичных конструкциях, употреблениях и сочетаниях. И группа пятая, наконец, по принципу от противного, может дать материал для исследования того, что в лексике и языке не использовалось, оказалось недейственно и неприменимо в парадигматике советизированной негативной оценки.

Открытость соотношений, равно как и открытость оценочной лексики, в том числе характерной для советского языка, предполагает возможность перемещений. Представленные соотношения следует интерпретировать как такие, которые определяют концептуальные основания использования языкового материала, а не конкретно входящие в него и его определяющие лексемы и семантемы. Сами слова, т. е. рассматриваемая в ее отнесенности к языку советской действительности лексика негативной оценки, могут быть определены в известном соположении ядра и периферии – того, что почти бесспорно и очевидно относится к советизированной, в своем составе, оценочности, и того, что в разных, все более удаляющихся от очевидной бесспорности, степенях и пропорциях может ее содержать. При этом степень эта и эти пропорции переменчивы и могут зависеть от разных причин – узуальных, контекстных и темпоральных. Слова по-разному, случается, что и индивидуально, переживают свои отношения с приписываемой им советской оценочностью. Покажем это на примере слов с общим суффиксом -ун , постаравшись попутно также определить оценочную нагрузку и смысловую функцию данного суффикса в интересующем нас материале.

Из возможного перечня слов с указанным суффиксом типа игрун, лизун, хохотун, хлопотун, пачкун, ворчун, молчун, потаскун, бормотун, вьюн, баюн и т. п. советизированными можно считать несун, летун, писун, крикун, топтун / топотун, шептун, говорун, болтун, хрипун, пачкун, попрыгун, плясун . Количество слов с суффиксом -ун ( -юн ), обозначающих человека, согласно «Грамматическому словарю русского языка» [Зализняк 1977] выводится около ста. Соотношение лексем советских и общеупотребительных, таким образом, на примере выбранной группы можно было бы определить приблизительно как один к десяти, т. е. нельзя сказать, чтобы слишком значительное. Необходимо учесть при этом и то, что выбранные как советские лексемы, прежде всего, оценочны и по-разному, в разной степени могут быть в этом своем отношении определены. Сам суффикс -ун (- юн ) в отглагольных образованиях, поскольку таковые будут интересовать нас в связи с анализируемым материалом, характеризуется как продуктивный и разговорный 8 8 Более подробную словообразовательную характеристику суффикса дает Т. Ф. Евфремова, выделяя следующие значения: «1) лицо по привычному действию или склонности к действию, названному мотивирующим глаголом, как: бегун, лгун, молчун, плясун, хохотун, шептун ; 2) лицо – носитель признака, названного мотивирующим именем существительным или прилагательным: горбун, горюн, толстун .» [1996: 476] [Русская грамматика, I: 146]. Образований, не отмечаемых словарями, тем самым, может быть намного больше (разговорная речь, просторечие, сленг, жаргоны). Тип представляет открытый, незамкнутый ряд, в его составе возможны потенциализмы. Обозначает суффикс предмет (одушевленный или неодушевленный), производящий действие, названное мотивирующим словом, часто с оттенком «склонный к действию» [Русская грамматика, I: 146].

Преобладают слова со значением лица. В этой группе, наряду с такими, как, скажем, бегун, прыгун, опекун, колдун , в основном не окрашенными, довольно значительное число составляют оценочно-экспрессивные слова типа потаскун, харкун, фыркун, храпун, едун, шатун, брехун, шаркун, пискун, хапун, скрипун и т. п. При этом вид и степень такой негативной в целом оценки могут быть разными, а характер ее зависеть в первую очередь от мотивирующего глагола. Одно дело исходно нейтральные бегать, прыгать, опекать, колдовать и другое – ( по ) таскаться, харкать, брехать, хапать, шататься, шаркать, жрать . Хотя подобное равновесие может не соблюдаться, ср.: нейтр. есть, стряпать и насмешл.-пренебр. едун «тот, кто много ест», стряпун «тот, кто плохо готовит, негодный повар» или ездить и неодобр. ездун . Расхождения в окраске могут зависеть также от различий в семантике: хрипеть нейтр. «издавать хриплые, сиплые, нечистые звуки» и разг., часто неодобр. «говорить, петь хриплым, нечистым, сдавленно неприятным, раздражающим голосом»> хрипун неодобр. «тот, кто говорит, поет таким образом», ревун нейтр. «обезьяна» и неприязн. «человек, ребенок, который много и часто ревет, кричит», грызун нейтр. «животное» и неприязн. «человек, ребенок, грызущий, не могущий удержаться от того, чтобы не грызть, любящий это делать», шатун разг.-нейтр. «медведь» и разг.-неодобр. «тот, кто любит шататься, бродяга», неодобр.-осужд. «бездельник, гуляка», неприязн.-осужд. «редко ночующий дома, часто меняющий женщин, потаскун», вьюн нейтр. «рыба», «растение» и разг., шутл.-ирон. «юркий, вертлявый, непоседливый человек», неприязн. «ловкий проныра», неприязн.-осужд. «подхалим, угодник, подлиза, приспособленец», насмешл.-неприязн. «назойливый ухажер», неодобр. «потаскун, любитель женщин».