Елена Грицак - Популярная история спорта

Согласно традиции, все участники выезжали на псовую охоту в форменных костюмах, облачаясь в шаровары с лампасами, красно-зеленый кафтан или куртку, украшенную позументом, сапоги из тонкой кожи и фуражку с блестящим козырьком. Для зимы предназначался короткий полушубок и суконный плащ. Выжлятникам разрешались кафтаны яркого тона, а борзятники надевали темное платье, чтобы не пугать зверя. Каждый охотник держал при себе специальный нож для приемки волка от собак и арапник – длинную охотничью плеть с короткой рукояткой. Ременные своры и небольшие рожки для подачи сигналов имели борзятники. Выжлятники подавали сигналы «позывистым рогом».

Все охотники, безусловно, ехали верхом, выбирая крепкого, сильного, легкого мерина или кобылу, так как они более спокойны, чем жеребцы. В проспектах охотничьих выставок XIX века рекомендовались лошади отечественных пород. Обученный конь не боялся внезапно выскочившего зверя, не вздрагивал от выстрела, легко преодолевал препятствия, перебирался через водоемы вброд или вплавь. Помимо всадников, на облаву выезжали наблюдатели в одноконных полевых тележках и разнообразных экипажах.

В журнальных заметках начала XIX века охотам присваивались названия местностей или имен владельцев: Першинская, Гатчинская, Киреевская. Русская история сохранила для потомков имена знаменитых охотников, тульских помещиков Ф. Свечина, С. Озерова, П. Мачеварианова, членов охотничьих династий Глебовых и Ермоловых, державших огромную псовую охоту более 200 лет. По рассказам знатоков, страстный охотник мог неделями не покидать седла, подобно тому, как поступал тамбовский генерал А. Жихарев. С последней травли волка 91-летний владелец горских (жихаревских) борзых вернулся за три дня до своей кончины.

Выдающейся фигурой в своем кругу считался писатель В. Ваксель, прославившийся как собаковод и великолепный стрелок, несмотря на отсутствие одной руки. Благодаря Вакселю в Москве появились новые легавые: короткошерстные пойнтеры и длинношерстные сеттеры. Кроме того, он ввел совершенно новую породу маркловок – первых русских легавых.

Самым знаменитым охотником своего времени был орловский помещик Н. Киреевский, державший в напуске до 200 смычков англо-русских гончих. Каждая собака знала хозяина и кличку, «работая ярко и вязко, парато и вежливо». В его имении Шаблыкино часто гостили известные писатели Л. Толстой, И. Тургенев, В. Ваксель, Н. Островский. В рассказах литератора Е. Прокудина-Горского Киреевский изображен «охотником старинного закала, понимающим ее не как промысел, а как наслаждение». Великолепные охоты на Орловщине отражены в романе «Война и мир», где сам Киреевский представлен в образе дядюшки, повторявшего присказку «Чистое дело марш!».

Подготовка охоты производилась задолго до назначенного дня, особенно если предстояло охотиться не рядом с домом, а в отъезжих полях, когда травля затягивалась на несколько месяцев. На зайца, лису или волка охотились «по чернотропу и по белой тропе». В отъезжих полях охотники продвигались по знакомым охотничьим маршрутам день за днем, выпуская (бросая) стаю гончих на определенном участке (острове). Иногда маршруты отъезжих полей проходили вдоль рек, а лесные острова располагались на обоих берегах. В таких случаях псовая охота перевозилась судами. В отъезжих полях охота велась согласно строгим правилам, малейшее нарушение которых приводило к срыву грандиозного мероприятия.

Гончих, приученных гнать зверя с громким лаем, напускали в остров по сигналу рога, после того как «борзятники занимали лазы» (вставали на возможном пути зверя). Борзятники всегда вставали под укрытие вдалеке от острова и до выхода гончих не съезжали с занятой позиции. При появлении зверя из острова борзятник замирал, хотя и до того стоял, почти не дыша. Таким образом, охотник «выдерживал» зверя, старался подпустить его на необходимое расстояние. Затем тихо произносил «Ату!», указывая на него псам. С этого момента начиналось преследование борзыми, обычно проходившее в тишине до самой поимки зверя.

Для того чтобы охота завершилась удачей, то есть поимкой зверя, борзые должны были быть хорошо «сосворены», лошадь выезжена, а стая гончих «приезжена и нагонена». Все это требовало длительных тренировок, «в поле с доброй стаей гончих, где молодой и сметливый охотник живо приобретал охотничье чутье и сноровку, которые удивляли людей, мало знакомых с такого рода охотой». Профессионалы выбирали небольшие острова с достаточным количеством зверя, особенно лисицы и зайца-русака. Любители заранее прорабатывали отъезжие поля, стараясь проводить в них нагонку стаи и чаще охотиться, пока не будут досконально изучены все лазы.

Иногда владелец псовой охоты допускал участие «мелкотравчатых» охотников с 1–2 сворами борзых. Так называли любителей, не имевших возможности содержать огромные псарные дворы и в сезон присоединявшихся к более состоятельным охотникам. С середины XIX века в псовую охоту стали допускать ружейных охотников, располагавшихся по краям тенет и стрелявших в зверя, крадущегося вдоль сетей. В то время считалось, что проникновение огнестрельного оружия в старинные традиции псовой облавы во многом обусловило ее упадок.

Употребление ружья определило снижение интереса к соколиной охоте, еще более древнему и более изысканному развлечению высшего дворянства. Подобно псовой травле, сокольничество никогда не носило промыслового характера, хотя теоретически конный охотник с собакой и беркутом на руке может добыть за сезон 80 – 100 лисиц. Несмотря на то что добывать зверя по велению хозяина способны многие пернатые хищники, в кругу специалистов любую ловчую птицу принято называть соколом.

История соколиной охоты уходит корнями в глубокую древность. В то время, когда первобытный человек понял, что в одиночку невозможно обеспечить себя достаточным количеством пищи, рядом с ним оказались помощники, роль которых в разных регионах исполняли собака, болотная рысь, гепард, хорь и хищные птицы. Однако последние требовали к себе слишком много внимания, а добычи приносили не больше, чем съедали сами.

Тем не менее, однажды увидев стремительное падение сокола со сложенными крыльями, мгновенные развороты ястреба, догонявшего зайца, завораживающий мах тяжелых крыльев беркута, человек «заболевал» этим занятием на всю жизнь.

Начиная с раннего Средневековья в славянских странах сокольничество ценилось прежде всего за высокие эстетические качества. Содержание и тренировка (вынашивание) ловчей птицы требовали немалых средств, что определило сущность соколиной охоты как аристократической привилегии.

Владелец соколиной охоты держал богатые выезды с лошадьми, приученными к долгим скачкам по бездорожью. Принадлежавших одному феодалу 200–300 птиц обслуживало множество специалистов. Обязанности сокольников, сокольничих, подсокольников ограничивались ловлей птиц, их кормлением, присмотром за линькой, тренировкой. В силу высокого положения сам хозяин уходом не занимался.