Джон Ури Ллойд - Этидорпа, или край Земли

"Теперь, как я Вам говорил, это движение порождает обратное возбуждение ретины, ритм оптического нерва будет подражать, отражённое действие мозга воспроизводится, и теперь рисунок части мозга, который пребывает в тыльной части моей головы, будет нанесён на ретину. Я вижу её чётко, явно нарисованную и притянутую через открытое пространство передо мной".

"Невероятно!" - ответил я.

"Вы сами попробуйте" - спокойно сказал мой гид.

Став в указанную позицию, я повторил манёвр, когда нечто затемнённое медленно проявилось как будто из чёрного пространства передо мной. Мне показалось, что нечто похожее на серый нерв или на волнистую плоскость, тонкую, как марля, которая становится более явной и реальной по мере того, как я смотрел на неё и обнаруживал её контуры. Вскоре извилины приобрели более определённую форму, и серая материя стала видимой, наполненной ответвлениями, сначала серого, а потом красного цвета. Как только я освоился со зрением, внезапно зажглись извилины мозга во всей своей чёткости, с сетью красных кровеносных сосудов.

Я видел мозг, живой мозг, мой собственный мозг. Так как мною овладело жуткое ощущение, я с содроганием остановил движение свечи, и мрачный рисунок мгновенно исчез.

"Я выиграл спор?"

"Да" - ответил я.

"В таком случае, не занимайтесь дальнейшими исследованиями в этом направлении".

"Но я хочу удостовериться в опыте - сказал я. - Хотя это испытание не из приятных, я не могу противостоять искушению повторить его".

И снова я сдвинул свечу назад и вперёд, и рисунок мозга сразу же вспыхнул перед глазами.

"Это более ярко, - сказал я - я вижу его более отчётливо и быстрее, чем раньше".

"Повторяю, остерегайтесь науки человека - ответил он. - Сейчас, прежде чем Вы погрузитесь с головой в работу и не сможете предвидеть её конец, остерегайтесь науки человеческой биологии. Помните об истории недавно рассказанной о враче, который привёл себя к разрушению через соблазнительный голос".

Я не ответил и стоял с неподвижным лицом, медленно двигая свечой назад и вперёд и пристально наблюдая глубины своего мозга.

Через некоторое время старик убрал свечу из моих рук и сказал: "Вы признаёте факт? Я доказал Вам истинность моего утверждения?"

"Да, - ответил я - но скажите мне теперь, когда Вы возбудили мой интерес, всё ли я увидел и изучил из того, что человек может открыть в этом направлении?"

"Нет. Вы видели только малую часть мозговых извилин, только те, которые лежат прямо позади оптического нерва. При систематическом изучении и надлежащих условиях каждая часть живого мозга может стать такой же отчётливой, как и та, что Вы видели".

"И это всё, что можно познать?" - спросил я.

"Нет, - продолжил он. Дальнейшее развитие может сделать людей способными изобразить рисунки, нанесённые на извилины, и в конечном счёте, читать мысли, выгравированные на мозгах других, а отсюда через материальное исследование наблюдатель будет воспринимать отпечатанную мысль другого человека. Инструмент, способный к изучению и освещению ретины, мог бы легко быть прикреплён к глазу преступника, после чего, если ум человека, на который оказывается воздействие, оказался стимулированным предположением о давно или недавно происшедшем, умственная способность возбудит мозг, порождая запись, и разложит обстоятельства, как картину, перед наблюдателем. Мозг расскажет свою собственную историю, а исследователь сможет читать правду, как она отпечатана в мозгу другого человека. Преступник, подлежащий такой проверке, не сможет говорить неправду или ошибаться, его собственный мозг представится наблюдателю".

"И Вы делаете это утверждение, а затем просите меня не углубляться далеко в предмет".

"Да, решительно, да".

"Тогда скажите, не могли бы Вы исполнить этот эксперимент в моей комнате или в тёмном подвале дома?"

"Любой может повторить его со свечой в любой комнате, не освещённой по-другому, глядя в чёрное пространство, чёрную доску, стену" - ответил он.

Я возмутился.

"Почему Вы обращаетесь со мной так негуманно? Была ли необходимость в этой поездке, этих загадочных перемещениях, этом физическом напряжении? Посмотрите на грязь, которая меня покрыла, и подумайте об обратной поездке, которая мне всё ещё предстоит и окажется ещё более изнуряющей!"

"А, - ответил он. Вы преувеличиваете. Урок был приобретён легко. Наука - не лёгкая дорога для путешествий. Те, кто предполагает извлечь выгоду, должны трудиться по окольным путям, пачкать свои руки и личность, противостоять препятствиям, и они обязаны ожидать трудности, неудачи, оскорбления и неудобства. Не жалуйтесь, а лучше поблагодарите меня за данный урок без других страданий, которые могли его сопровождать. Между прочим, моё путешествие имело иную цель, цель, которую я тихо выполнил и о которой Вы можете никогда не узнать. Пойдёмте, нам нужно возвращаться".

Он погасил свечу, и мы вышли, пробираясь обратно через грязь и темноту.

О той утомительной поездке домой мне сказать нечего, кроме того, что до подхода к дому мой спутник исчез в темноте соседней улицы, и часы на соборе отбивали три часа утра, когда я прошёл мимо угла Восьмой улицы и Западного ряда.

На следующий день мой посетитель явился как обычно, и осознавая свою полную победу, он не вспомнил о случившемся прошлой ночью. В своей обычной спокойной и взвешенной манере он достал свиток манускрипта, сказав мягким тоном милостиво:

"Вы помните, где я прервал чтение?"

"Вы дошли до того места в повествовании, у которого Ваш гид вновь поставил лодку на поверхность озера".

И таинственное существо возобновило чтение.

Продолжение манускрипта

Глава 31

Урок по вулканам. Первоначальные цвета способны к дальнейшему подразделению

"Забирайтесь в лодку, - сказал мой безглазый лоцман - и мы поплывём к дальнему краю озера, через барьер которого с большими временными промежутками течёт поверхностная вода и порождает конвульсию, известную, как гора Эпомео".

Мы соответственно погрузились, и мягкое прикосновение к рулю дало нам возможность быстро пойти вдоль берега подземного озера. Мягкий и приятный, яркий земной свет непрерывно покрывал нас, и отсутствие холода или тепла способствовало радостному существованию.Причудливые формы, принимаемые предметами, которые поочерёдно показывались на берегу, были источником постоянного восхищения для моего ума. Движение нашей лодки неизменно зависело от воли моего спутника. Теперь мы проносились через большой залив, сверкающий от края до края. Снова мы медленно пробивались через извилистые каналы среди частично погруженных камней.

"Каким бы благословением был бы этот способ передвижения для человечества" - пробормотал я.