Джон Ури Ллойд - Этидорпа, или край Земли

Он снова заколебался.

"Продолжайте".

"Одной из серьёзных бед науки, которую почти избежала религия, является снабжение мысленной пищей фанатиков. И этого наука не может избежать".

"Поясните".

"Кто же даёт безбожнику в руки основание для того, чтобы нападать на сокровенные учения? Кто невольно подвергает пыткам животных и считает, что биологические эксперименты именем науки, проводимые перед культурными людьми, являются законными: такие, как анатомирование живых созданий?"

"Довольно, хватит, - закричал я, подумав о его сумасшедшем анатоме, и, закрыв лицо руками, сказал - Вы заставляете стынуть кровь в моих жилах".

"Да, - саркастически добавил он - сейчас Вы содрогаетесь и подвергаете критике моё истинное исследование, а завтра Вы забудете урок. И, возможно, на обеде будете наслаждаться блюдом из телятины - излюбленной едой матерей, являющейся ближайшей к плоти младенцев".

Затем его манера переменилась, и своим привычным мягким и приятным тоном он сказал:

"Поймите по-доброму то, что я сказал. Я хочу лишь побудить Вашу религиозную часть в Вас проявить больше милосердия к Вашему научному "Я" и наоборот. Наука и религия обе трудятся во имя добра человека, хотя люди им и преданы. Из-за человеческих ошибок они причиняют страдания, лишения и печали другим. Ни одна не может заменить другую, каждая обязана оказывать помощь и проявлять милосердие к недостаткам другим. Они не противники, а сотрудники на едином поле, обе должны выдерживать критику взаимных неприятелей и обе имеют причину опасаться зла фанатизма в своих собственных рядах больше, чем нападок оппонентов извне. Пусть же религиозный энтузиаст проявит заботу. Его пылающие искренние слова могут побудить полоумного отца убить невинную семью, и всё же не по вине религии совершается преступление. Пусть же ревностный учёный подумает, он собирает горючее, посредством которого неуравновешенные умы или извращённые характеры стремятся сжечь и разрушить надежды, которые служили устремлением души человечества. Нельзя обвинять чистую религию и истинную науку из-за поступков их ревностных последователей, хотя каждая должна разделять ответственность своих посредников".

"Не будем дальше обсуждать тему - сказал я, - Это не приемлемо".

Затем я продолжил:

"Мне совсем не ясна идея вечности без времени, хотя я и улавливаю несовершенную концепцию современных доводов. Вы хотите сказать, что, когда душа покидает тело, земная жизнь человека, в котором душа доминировала, выбрасывается из него, подобно щелчку плети, и что в точке между жизнью и смертью может быть сосредоточено последующее бытие смертного человека? "

"Я просто привожу слова моего гида, - ответил он - но Вы выразили об этом идею, насколько допускает Ваш человеческий язык. Такое понимание вечности более рационально для того, кто, подобно мне, прожил мгновение, которое покрывало - насколько это касается сознания - миллионы лет времени, чем попытка вместить концепцию вечности без начала и конца, основываясь на доводах об условиях, которые управляют материальными веществами, насколько они известны человеку. У Вас есть зародыш идеи, который может просто быть мыслью для размышлений, и на досуге Вы можете изучить проблему. Но я всё же предупреждаю Вас: не пытайтесь понять идею вечности, бросаясь в представление о времени, как его принимают люди, ибо само слово "время" - как оно определяется людьми - требует существования представления о термине вечности."

Затем, как это я часто делал раньше, к своей невыгоде я неосторожно дал ему возможность углубиться в данную тему. Я решил не задавать вопросов, касающихся ответов на мою критику, ибо, когда бы я так не поступил, результат был для меня катастрофическим. На этот раз я сказал с неохотой:

"Почему Вы говорите, что наш язык не допускает более чётких определений, чем те, которые Вы даёте?"

"Потому, что Ваше образование не позволяет Вам мыслить вне слов, Вы связаны словами".

"Вы изумляете меня, делая такое высокомерное заявление. Вы имеете в виду то, что я не могу мыслить без использования слов?"

"Да. Каждая мысль, которую Вы допускаете, ограничена. Вы самонадеянно пытаетесь отбросить вперёд мысленную линию, и всё-таки отступаете и окружаете её словами, которые Вам были вручены в прошлом, и, сражаясь, как можете, Вы не в состоянии освободиться от мёртвого бремени. Попробуйте произвести идею - и увидите, сможете ли убежать от Вашего учителя-слова".

"Продолжайте, я слушаю".

"Люди науки мыслят на научном языке. Люди поэзии мыслят на языке поэзии. Все образованные люди применяют слова при мышлении над своими предметами, слова, пришедшие к ним из прошлого, которые порабощают их разум. Именно поэтому новеллист не может создать фантазию менее реальную, чем действительность, учёные не могут начать с внешней стороны и выстроить теорию за пределами понятных феноменов. В каждом случае фундаментом мысли является слово, которое изначально несёт сознанию значение, пришедшее из прошлого. Каждое ветвление мысли является отпрыском слов, выражающих идеи и идеями управляющих. Да, создаёт идеи, даже доминируя над разумом. Люди говорят об идеях, когда они намерены их отнести к изображению в уме, но в действительности у них нет понятия вне словесных предложений, которые они вновь неосознанно формулируют. Определите правильно название идеи - и будет очевидно, что идея является предложением, а если предложение сделано из слов, которые уже созданы, то новой идеи быть не может, ибо каждое слово имеет фиксированное значение. Поэтому, когда люди думают, они лишь переоформляют слова, несущие с собой сети идей, и таким образом, они подчёркивают их некоторые установленные значения. Каким образом настолько ограниченные люди могут построить новую идею или научить новой науке?"

"Создаются же новые слова".

"Язык прогрессирует медленно, но ни одно новое слово само по себе не добавляется к языку, оно присоединено к мысленным целям, которые предшествуют. Чтобы создать слово, как правило, применяются корни, которые установлены в философии, так же, как они являются строительными материалами в архитектуре. Когда к языку притягивается новый звук, его намерение должно быть представлено словами уже известными, после чего он передаёт значение, извлечённое из прошлого, и становится частью уже сконструированных мысленных предложений, как это делается в разговорном языке. Поэтому язык развивался медленно и болезненно, и всё ещё расширяется, но пока что новые впечатления могут быть почувствованы образованным человеком, сформулированное чувство нераздельно от хорошо известных выживших слов".

"Некоторые люди немые".

"Да, и всё же они облекают умственные впечатления по-своему в невысказанные слова, в противном случае они были бы ненамного развитее животных. Поместите необразованного человека в помещение со сложным инструментом, и хотя он может понимать его назначение, он не сможет к этому пониманию прийти до тех пор, пока не оформит чувство-впечатление в то, что для него представляется последовательностью ментальных слов".