Александр Бухтояров - Психоэкология реальности. Русское бардо (СИ)

Экспертиза может сделать это, если есть установленные объективные нормы, стандарты, границы, критерии и средства для обнаружения их нарушения. В ряде случаев это оказалось возможным через введение психоэкологических стандартов на информационную деятельность людей и работу технических средств. Но какие измерения могут объективно доказать виновность колдуна, наводящего порчу? Оказалось, и такие измерения возможны.

Это в 1997 г. экспериментально доказал доктор медицинских наук A.M. Степанов. Наиболее проблематичным на сегодня представляется доказательство наличия деструктивного воздействия на психику при зашифрованном компьютерном вводе семантической информации на неосознаваемом уровне.

Великий учёный наших дней И.В. Смирнов, создатель компьютерных психотехнологий, с грустью заявил в одной из наших бесед: мы создали яд, против которого нет противоядия. Человек не может обнаружить, какая информация в него введена, не может обнаружить сам факт введения какой-либо информации.

И даже если чудом он узнает, что деструктивная информация была заложена в конкретном шуме (музыке, образах), то её расшифровка вряд ли удастся. Сегодня на законодательном и организационном уровне делаются попытки взять распространение таких психотехнологий под контроль общества, но, зная наши порядки, а также ситуацию на рынке психотехнологий, следует прямо сказать: сделать этого не удастся совсем, либо удастся частично.

Поняв это, я задал вопрос: информация вводится на неосознаваемом уровне, но для всех ли и всегда ли этот уровень действительно неосознаваем? Не является ли вся психофизическая традиция йогов, магов, оккультистов и метафизиков, трансперсональных психологов единым многовековым походом в сферы неосознаваемого? Сам Игорь Викторович Смирнов в книге "Психотехнологии" описывает случаи, когда в состоянии типа осознаваемого сна содержание зашифрованных неосознаваемых семантических посылок становилось адресату понятным.

А как только что-то становится понятным для человека — оно тотчас попадает в зону управления сознанием, превращается в обыденное, осознаваемое. Отсюда следует важнейшая гипотеза: для человека с достаточным уровнем психофизической подготовки, умеющего контролировать свои неосознаваемые сферы, опасность превратиться в донора для психотронного манипулятора близка к нулю.

Для тех, кто этому не научится, — тут не надо ходить к гадалке, — уже уготована судьба бройлерного цыплёнка, каким бы "крутым" он с виду ни казался.

Есть существенные основания полагать, что высказанная гипотеза является верной. Основания эти кроются в том, что наше неосознаваемое не отделено от осознаваемого непроницаемой стеной. Грань между тем и другим условна и зависит от совершенства управления сознанием, а если быть точнее, от состояний сознания.

И тут на наш рисунок наплывает ячейка из неведомой мозаики. Речь идёт о четырёхмерном сознании. Дело в том, что наше сознание уже более, чем трёхмерно. Его фрактальная размерность переваливает за 3,14. При подходе к размерности, близкой к 4, возникнет масса пока не до конца ясных эффектов, связанных с управлением Реальностью. Но одно по крайней мере уже ясно: зон неосознаваемого будет всё меньше. При четырёхмерном сознании этих зон в сегодняшнем смысле не будет вообще.

Эволюция в сторону повышения размерности сознания предопределена. Это можно считать сегодняшним Знаком. Никаким иным — мыслимым и немыслимым образом человек как вид не успевает адаптироваться к быстро изменяющейся среде своего существования.

Есть не менее веские эзотерические соображения в пользу высказанной гипотезы. Почти все развитые религиозно-мистические, мировоззренческие построения видят человека как существо, через которое Бог познаёт самого себя.

Но может ли он познать себя через существо, как раз себя-то и не осознающее? Вот почему, познавая себя, своё неосознаваемое, мы ни много ни мало, познаём Бога. Давно сказано: ищите Бога в самих себе. Как только мы начинаем это понимать, много из казавшегося незыблемым становится иллюзорным, имеющим порождённый и принудительно удерживаемый виртуальный характер.

В каком-то смысле, отказываясь от привычных ментальных построений, мы сходим с ума, к которому привыкли и благодаря этому надёжно спасаемся от сумасшествия истинного, неконтролируемого, не распознанного нами.

Нехитрая цепочка рассуждений приводит нас к столь же неоспоримой необходимости фундаментально переосмыслить саму природу Реальности и наше место в ней.

Такова цена обретения новых критериев оценки подлинности. Однако сходить с ума как попало нельзя. Делать это надо правильно, аккуратно и бесповоротно. Каков наш ум сейчас? Как он эволюционирует? Как через Сознание он определяет Настоящую Реальность? — вопросы, на которые мы вместе ответим ниже.

Автор книги — бывший военный лётчик. Лётчику же, чтобы остаться живым, надо быть предельно конкретным материалистом и предельно интуитивным идеалистом одновременно. Материализм хорош, когда поршни исправно толкают шатуны, а впереди, до куда видно, — ровная дорога. Интуитивизм, опирающийся на громаду неосознаваемого, спасает тогда, когда шатуны оборваны, дороги не видно вообще, а машина продолжает мчать на безумной скорости в Неизвестность.

Я немного рассказываю о себе вынужденно. Этого требуют этические соображения. Я прочитал массу амбициозных книг, за которыми скрывались люди, ничего, кроме этой амбиции, не имеющие. Я встречался с массой напридуманных биографий, призванных эту амбицию обосновать. Так вот. В Шамбале я не учился. Космического Учителя у меня никогда не было. "Голоса" я не слышу. Предки мои были в основном драчуны и матерщинники. Суперспособностей у меня никогда не было. Здоровьем я отличался, но в худшую сторону. Мама рассказывала, что в раннем детстве я запоминал большие тексты из Библии. Она была одна на несколько деревень и были случаи, когда люди собирались, а читать было нечего. Как-то раз я высунулся из-за печки и начал "вещать" точно по ранее услышанному тексту.

К третьему классу и эта способность исчезла. Однако учился я хорошо, хотя к урокам никогда не готовился. Особенно хорошо шло решение задач по математике. Решал я их так: тщательно запоминал условия задачи и со спокойной совестью засыпал, надеясь, что утром решение придёт само собой. И оно действительно приходило. Причём всегда. В дальнейшем метод был усовершенствован следующим образом.

Поскольку ночи ждать не всегда можно, я научился "присыпать" и днём. Первый, действительно серьёзный, психологический успех был достигнут благодаря женитьбе. Каждую попытку "приспать" жена жестоко пресекала ударом скалки по голове, и я был вынужден начать "спать" незаметно, во время работы, общения с друзьями и прочих дел.