Джек Энтис - Как сны и почерк помогут исправить ошибки прошлого

Дело в том, что Гарри – из нашей богемы, один из лучших представителей «русской» интеллигенции, из суперперспективных. Ему всегда пророчили завидное будущее в искусстве. (Он джазовый музыкант.) И вот… как говорится – уже 32, а всё такой же «перспективный»…

В данном случае нам не поможет рациональная терапия. Сеанс гипносинергетики – почти единственная возможность заставить его не быть критичным и рефлексивным.

Гипносинергетика – это работа с тайной программой человека на бессознательном уровне. И приёмов для обнажения этой программы несколько (по меньшей мере).

НАПОМНЮ.

Один из моих излюбленных приёмов – эта самая психография: автоматическое письмо в состоянии транса.

Лет десять назад (в расцвет экстрасенсорики и мистики) такие рисунки называли письмами из «космоса»…

Вспоминаете?

Вот что нарисовал Гарри в состоянии транса:

– Эта картинка – шифр… По ней, как по нити спутанного клубка, мы отправимся в твой мир, а возможно – дойдём до самой сути твоей проблемы. Что мешает тебе стать счастливым и известным?.. Видимо, есть какой-то внутренний зажим, стигма…

Знаешь, что я вижу на твоём рисунке?

Твой рисунок – это и твой тайный страх. А твой страх имеет свой возраст: возраст четырёхлетнего ребёнка.

Что-то нарушилось в твоём мире, когда тебе исполнилось четыре года. Что-то гармоничное ушло…

– Меня стали обучать музыке. В нашей семье абсолютно все – музыканты.

– Знаешь, как называется твой страх? Страх и желание разрушения!

В тебе с детства жил маленький разрушитель.

А теперь двинемся по штрихам твоего рисунка, и по мере того, как мы движемся – составляется сказка о тебе – сказка о маленьком разрушителе.

У тебя был дом, дом, в который ты возвращался, в котором тебе было хорошо, в котором ты мог вести себя так, как хотелось: быть свободным, быть наедине со своими образами, из которых ты выдумывал свои сказки и будущие картины, будущую музыку…

Этот твой маленький дом находился близко к лесу, к природе, потому что здесь – на картинке видится как будто бы… труба в этом доме, дым…

Здесь есть страх, страх пожара, страх разрушения. Здесь – на первой и на второй картинке есть знак перечёркнутого лица и знак перечёркнутого дома..

Т.е. сам дом не разрушается, а два человека ВНЕ дома перечёркнуты.

Ты бессознательно отодвигал от себя каких-то людей, двух людей, которые пытались увезти тебя из этого дома.

Ты как бы их сжигаешь. Я предполагаю, что это твои родственники (бабушка с дедушкой?) забирали тебя и заставляли тебя учиться целенаправленно, приближая тебя к социуму и делая тебя правильным…

Значит – с этими двумя людьми ты не мог проявлять свою сущность, а приезжая домой – в «лес», похоже, ты предавался мести. Там ты всё спрятанное вытаскивал из себя: обиду, напряжение… И поджигал что-то или что-то устраивал совершенно разрушительное. Что из этого следует – чуть позже. А сначала вспомни: видел ли ты пожар, когда тебе было примерно четыре года?

– Пожар? Кстати, первое воспоминание о пожаре у меня достаточно раннее, наверно, лет в пять или раньше. Тогда мы пошли к одной соседке на ночь, пошли смотреть телевизор. Это был новый год, и была ёлка. Я помню – вошла старшая сестра этой девочки и говорит: «А что вы сидите в темноте, я вам ёлку зажгу». Она зажгла ёлку, и там загорелась от замыкания вата. Она испугалась и закричала: «Пожар!» Я помню это ощущение огня и дыма! Пламя небольшое было, но был дым, и мы выбежали испуганные и позвали маму. Это действительно первое воспоминание об огне, причиняющем какое-то разрушение.

Я действительно жил с бабушкой и дедушкой в Москве и действительно каждое лето приезжал к родителям в Загорск – в маленький домик. Там действительно была природа. У меня был период, когда я «сбежал» в этот дом на два года, потому что думал, что больше не вернусь к музыке, не вернусь в Москву.

Вот когда я уехал на два года, произошёл очень сильный толчок: появилась куча свободного времени. Во-первых, я проводил его с велосипедом. У меня появились новые друзья. Меня стала интересовать физика, химия, астрономия. Я даже думал стать астрономом. Я был счастлив.

В то же время я получал постоянно письма от бабушки, которая писала – ты должен вернуться и учиться музыке, потому что ты просто не хочешь трудиться и т. д. и т. д.

Вообще, ТРУД, пожалуй, слово, которое употреблялось бабушкой и дедушкой наиболее часто. Они мне говорили, что каждый человек ОБЯЗАН трудиться! У меня это слово вошло в печёнку.

Да, когда я приехал из Москвы в Загорск, кстати, после нового года, я действительно производил, как моя мама говорила, огненные потехи. Т. е. я делал какие-то горелки, пытался делать какие-то взрывные устройства там и прочее…

– Скажи, пожалуйста, может быть, у тебя возникают какие-то ассоциации – почему ты это делал?

– Почему я это делал? Действительно, разрушающее начало во мне очень сильное. Вот хотя бы начать с того момента, что я мог рвать картины или модели самолётов, катеров… У меня бывало такое, что я выходил на улицу, делал костерок, вот, поливал всё бензином и зажигал! То есть у меня даже в этом какое-то удовольствие было: я очень любил смотреть фильмы, где что-то взрывается, там, горит, переворачивается…

– До сих пор?

– До сих пор у меня это осталось. Конечно, у меня нет такой страсти до сих пор что-нибудь сжигать прям, а видения часто, достаточно часто с огнём связаны, там, со взрывами и прочее…

– Итак, вернёмся к рисунку.

Мы нашли двух людей, которые как бы пытались забрать вас из этого райского домика. Людей, которых ты бессознательно пытался перечеркнуть, отодвинуть от себя…

Теперь перейдём к главному – кроме всего прочего, – ты ощущал себя маленьким робинзоном.

Ты был каким-то особым, странным, непонятым (комплекс робинзона). Было такое ощущение?

– Такое ощущение возникло впервые, когда моё неумение адаптироваться в любой мало-мальской группе достигло таких размеров, что я действительно не мог соответствовать ни одной группе, начиная с детского сада и так далее: консерватория… – везде я был обособлен. Нет, я, конечно, жил в этих группах, я взаимодействовал каким-то образом. Но на контакт не шёл.

– И теперь – к сердцевине сути! В этом райском домике, где, казалось, можно было делать всё, тоже не было убежища твоей душе: один из членов семьи – по-видимому, отец – был таким же, как и ты тогда – Робинзоном среди людей.