33 секрета здоровой и счастливой жизни

Наконец, мы выбрались на место, которое можно было с полным правом назвать главной площадью деревни. Хижины здесь образовывали почти правильный круг, в центре которого стояло деревянное сооружение. Мало было похоже оно на тех идолов, которых обычно рисуют в наших детских книжках, когда изображают камлание шамана. Скорее, сооружение в центре главной деревенской площади напоминало сколоченные из небольших стволов деревьев так называемые вышки, которые еще и сейчас можно встретить у нас в сельской местности. Обычно такие вышки ставились позади огорода, и с них, с этих вышек, крестьяне наши по ночам трещотками, колотушками, а иногда и при помощи ружей отпугивали кабанов, посягавших на урожай картошки. Как и на таких вышках, на приспособлении в гвинейской деревне, почти на самом верху его была своего рода площадка, с которой, полагаю, можно было видеть не только саму деревню, но и окрестности — столь высока была деревянная башня. Но пока что меня не спешили приглашать на нее. «Боярин» давал какие-то распоряжения, и соплеменники послушно повиновались. Когда же все распоряжения были отданы, началось, как я понял, ожидание чего-то. В какой-то степени ожидание было мне на руку: во-первых, я мог хотя бы в какой-то степени реализовать свое любопытство по части наблюдения за тем, как одеты и как выглядят туземцы и туземки; во-вторых, я мог внимательнее присмотреться к местности, чтобы понять, в какую сторону мне устремляться в бегство, если возникнет такая необходимость. Такую сторону я определил для себя без особого труда: между двумя горами я увидел ущелье, по дну которого была протоптана узкая, но вполне заметная тропа. Сила и направление ветра, расположение солнца на небе в этот час, и то, как бежали по небу облака, — все это указывало на правильность моего умозаключения относительно направления дальнейшего пути. По всем приметам в конце этого ущелья, то есть буквально за горами, должен был быть какой-то водоем. Водоемы тут не редкость — все же мы не в Сахаре. Однако и не сказать, что встречались они часто.

Пока я мысленно вел диалог с самим собой относительно своих дальнейших планов, на примеченной мною тропинке показался человек. Сразу по настроению стало понятно, что все только этого человека и ждали. По возрасту приближающийся к нам туземец был явно старше многих здесь, а, возможно, и самый старый из всех. Груз лет его почти что не выдавали ни фигура, ни осанка, однако, глядя на лицо, ошибиться было невозможно: туземец был стариком. Помимо набедренной повязки на старике была меховая шапка, но совсем не боярская, как у давешнего моего знакомца, а скорее такая, какие носят народы Крайнего Севера. И как только сюда — на запад Африки — попадают все эти предметы! Была у старика и еще одна деталь гардероба — холщовая сумка на плече. Когда же старик приблизился к нам, то я от удивления чуть не упал: на сумке было изображение высотного здания Московского университета. И чтобы я точно был уверен в том, что передо мной именно это здание, прямо под ним краснела пусть и выгоревшая, но довольно отчетливая надпись кириллицей: «Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова». Каким-то парадоксальным образом менее всего выгорели буквы «М» и «В» — инициалы основателя российской науки. Старик подошел к нам, но даже не взглянул в мою сторону, а стал активно, с привлечением жестов о чем-то беседовать с «боярином», оба издавали при этом уже знакомые мне горловые звуки, напомнившие монотонное пение некоторых народов. Потом «боярин» подозвал того парня, который встретил меня на дороге и привел к месту будущего костра. Некоторое время три туземца еще о чем-то беседовали. Все же прочие стояли рядом, но в разговор не встревали. Старик же по ходу этого разговора все чаще и чаще бросал на меня взгляды. И иногда мне казалось, что еще миг и старик улыбнется, но этого не происходило. Как же заскучал я по обыкновенной человеческой улыбке!

По тому, что старик с холщовой сумкой направился ко мне, я понял, что разговор его с «боярином» и с моим первым проводником был окончен. Тут уже ошибки быть не могло — старик улыбался.

— Привет, — сказал старик по-русски и улыбнулся во весь свой белозубый рот.

Я еще не успел испытать шок от услышанного, как старик, явно предвидя мою реакцию, продолжил:

— Не удивляйся. Я сразу понял, откуда ты прибыл, человек со звездой на ладони. Я даже знал, что когда-то придет такой час, и племя наше будет осчастливлено твои приходом. Не сразу, нет, но то, что ты сейчас здесь, станет для всех нас началом новой эпохи. И для вас, кстати, тоже.

— Но откуда…

— Ты хочешь спросить, откуда я знаю твой язык? Так ведь ты сам уже догадался по надписи на моей сумке, не так ли? Более сорока лет тому назад я учился в Москве, в университете, учился на физика. Антенну на хижине видел? Моих рук дело. Станет грустно совсем — ставлю на крышу солнечную батарею, включаю российское телевидение и общаюсь с ним. Потому и язык не забывается.

Мне хотелось задать вопросы старику, но беда была в том, что он ни своего имени не назвал, ни моего не спросил, а к тому же я не знал, как обращаться мне к нему — на Вы или же на ты. Он обращался на ты, но ведь он существенно старше меня… Мои мысли коммуникативного свойства прервал старик, который будто бы мог эти мысли читать:

— Как тебя звать, я знаю. В одном из пророчеств, полученных весьма странным путем, было имя, странное для России, правда, — Рушель. Тебя так зовут?

Мне ничего не оставалось, кроме как ошарашенно кивнуть в знак согласия.

— Мое имя для тебя будет очень трудным, поэтому ты можешь звать меня так, как звали мои советские товарищи. Зови меня Африканыч.

Я улыбнулся, услышав такую номинацию, улыбнулся, потому что вспомнил, что у отца одного моего юношеского приятеля тоже было такое отчество; вернее — не совсем такое, но очень похожее: Африкантович.

— И наконец, — продолжал Африканыч, — обращайся ко мне на ты. Мне так будет проще. Поэтому и к тебе, хотя ты великий и могучий, я тоже обращаюсь на ты, обращаюсь как к старому товарищу, а не как к тому, кто пришел изменить судьбу моего народа.

— Африканыч, — обратился я к своему новому знакомому, — о каком пророчестве ты говоришь? Как связано оно со звездой на моей ладони? Что ждет, если верить этому пророчеству, наши народы в будущем?

Вопросов было много, но сколько всего я еще хотел спросить! И сразу бы высыпал все вопросы на своего собеседника, если бы только не опасался, что тем самым могу его отпугнуть или даже просто охладить к продолжению беседы со мной. Признаться, я не так любопытен, как может показаться, но тут ситуация обязывала узнать как можно больше. Африканыч не замедлил начать отвечать на мои вопросы, и в голосе его не было и тени раздражения или же нежелания продолжать разговор. Все же прочие туземцы, включая «боярина», смиренно ждали неподалеку.