Елена Магазева - Сны

− Вы сказали адаптироваться?

− Он перенес стрессовое переживание – отлучение от матери. Для ребенка подсознательно, инстинктивно это равносильно смерти, т.к. он не может выжить без матери в природе.

−Значит, если его окружать заботой и любовью, со временем он почувствует себя счастливым и защищенным?

− Не все так просто. К сожалению, люди, пережившие такой стресс в раннем детстве, возвращаются к первоначальным ощущениям, когда испытывают стресс даже будучи взрослыми, и многие подвержены хроническим депрессиям.

− Но если его любить, у него выработаются другие восприятие жизни – возразила Одели.

− Существует некая последовательность. То, что закладывается в раннем детстве остается на всю жизнь.

− И никак нельзя повлиять на раннее формирование? Гипнозом, например?

− Внушением можно «сгладить» память о трагедии, но подсознание очень тонкая штука. Вы же не можете проникнуть в подсознание ребенка в прошлом периоде и создать иллюзию благоприятных условий, влияющих позитивно на раннее развитие.

Одели задумалась о своей способности проникать в прошлое и видеть то, что уже материализовалось. Но как вернуться именно в тот момент, когда это еще материализуется и скорректировать переживание − заменить ощущение трагедии на положительное переживание. Кроме того, нужно проникнуть в некую систему координат конкретного человека.

Конечно, она могла видеть некую последовательность происходящего процесса от начала и до его завершения. Но как можно изменить то, что уже произошло?

− Я могу его увидеть? – спросила Одели.

− Пойдемте, я проведу вас.

Они прошли в комнату, где было несколько детей и воспитатель. Дети играли вместе, они складывали кубики, пытались, что-то строить. Мальчик сидел один и смотрел на них.

− Почему он не играет с ними?

− Дети чувствуют его замкнутость. Но он быстро освоится, детей тянет друг к другу.

− Что с ним будет дальше?

− Мы проводим программу адаптации. С детьми работают психологи. После того, как они адаптируются, их распределяют в детские дома. Кого-то усыновляют. Кто-то остается.

Одели смотрела на детей − она приняла решение еще вчера, но сейчас медлила.

−Я хотела бы у вас работать. У вас есть вакантное место?

− Я мог бы взять вас воспитателем.

− Я согласна, когда я могу приступить?

− Как только пожелаете.

− Завтра.

Одели уточнила детали и отправилась домой. Ей предстояло искать решение, и она знала, что должна найти его.

Одели сидела у открытого окна и смотрела на океан.

«Если я не могу изменить прошлое, потому что это уже произошло, то я должна в настоящем найти тот момент, который можно преломить, так чтобы прошлое не накладывало отпечаток на будущее. Я должна заблокировать возврат к переживаниям, и помочь сформировать новые ощущения, наполненные любовью. Он должен помнить только о них, не возвращаясь к своей трагедии. Чудовищно, что трагедия может наложить отпечаток на всю жизнь. Так не должно быть. Почему люди злы, ведь любить гораздо лучше, чем ненавидеть. Злоба и равнодушие могут сломать жизнь этим детям. Развитие просто остановилось, застопорилось. Они могут так и не научиться любить. Никогда! Всю жизнь только злоба и ненависть, как клетка, в которую они сами себя засадили и не могут из нее выбраться, или не хотят. Синдром беспомощности? На самом деле это просто. Там есть дверца, через которую шагаешь в жизнь. Учишься любить и стремиться всеми силами видеть и делать только добро» − размышляла Одели.

Одели очень сблизилась с мальчиком. Она общалась с ним как в реальном, так и в другом измерении. Однажды она взяла его с собой к океану. Сначала он боялся войти в воду, но она взяла его на руки и они вошли в воду вместе. Она окружала его любовью, которая вселяла чувство защищенности в этом мире. В мире, который похож на океан − ты плывешь в нем и осознаешь все тайны мироздания. Очищаешься от ненужных мыслей. Находишь свое равновесие. Начинаешь действовать уверено и стремительно. Делать добрые дела, потому что это так нужно людям, которые хотят выйти из «клетки». Одели понимала, что ему еще многому предстоит научиться.

Одели много работала. Она была не только воспитателем, но и работала с психологами. Она объясняла свою теорию, которую они сочли интересной, но не очень верили в успех. Одели начала изучать психологию через другое измерение.

Малышу дали имя Энди. Он сам выбрал себе имя. Когда ему сказали, что у каждого человека есть имя, даже у самого маленького, и спросили какое имя он хочет, он сказал Энди. Он начал общаться с другими детьми, но был еще скован и замыкался в себе, когда кто-нибудь из детей обижал его.

Одели играла с детьми, читала им книжки, устраивала для них кукольный театр – они смотрели как завороженные. Когда Энди общался с детьми, Одели входила в его подсознание и корректировала его восприятие. Мысленно объясняя, что значит любить других, быть добрым и терпеливым. Он принимал эту информацию, и она видела, как это отражается на его поведении. Он познавал что-то важное для себя. Она пыталась стереть из памяти опыт страха и недоверия, мысленно она вызывала у него ощущение, что он укутан любовью. Ее любовь наталкивалась на недоверие, страх, непонимание, но любовь – это та сила, которая способна изменить многое. Энди очень привязался к ней. Он инстинктивно чувствовал, что с ней он защищен от всех бед, но его расстраивало, что они вместе не постоянно. Одели видела перемены в его подсознании, но основная потребность была невосполнима − потребность в материнской заботе. Она видела, что могла заблокировать память о трагедии, но подавить желание быть рядом с матерью невозможно. Означает ли это, что ощущение изолированности останется навсегда? Он оторван, отстранен, задвинут. Ее «блокировка» имеет временный характер? Она понимала, что его врожденные инстинкты сильнее, и что любое сильное потрясение нарушит ее «модель» счастливого восприятия и вернет его к тому, что ему пришлось пережить. В тоже самое время, она не верила, что все, что она делает не напрасно. Он не должен жить только в своих страхах. Он должен знать, что есть другие чувства и возможность жить по-другому. В любви он сможет понять, что его трагедия – это не вся его жизнь.

Одели работала и с другими детьми, она видела как искалечена их психика, но видела так же, что ее старания не напрасны. Дети становились более открытыми и добрыми друг к другу. Ко многим из них применялась агрессия, и они были агрессивными по отношению к другим, особенно более слабым.

Почти каждый день в детский приемник поступали все новые дети разного возраста. Кого-то находили в подвалах жилых домов, кого-то на улице. Кто-то был замкнут и боялся новых людей, кто-то агрессивен. Многие из них подвергались насилию. Из них были те, кто подолгу голодал. Почти все отставали в своем развитии.