Кати Беяз - Мемуары Ведьмы

В деревне стали поговаривать, что рыбаки ещё до восхода солнца видят призрак девушки в определённом месте этого озера. У нас в округе утонула одна девушка. Говорили, она была влюблена в красивого молодого человека, который оказался ловеласом. Он настойчиво ухаживал за ней, но когда добился взаимности, резко переключился на другую особу прекрасного пола. Девушка долгое время тяжело переживала предательство, почти ни с кем не разговаривала и не выходила из дома. А когда её суженый связал себя законным браком с новой пассией, сердце девушки не выдержало. Рано утром она ушла купаться на озеро, и после этого живой её уже никто не видел.

Но после смерти люди начали видеть её сгустком тумана на зеркальной водной глади. Белый силуэт напоминал хрупкую фигуру в ночной рубашке, который медленно передвигался со стелящейся предрассветной дымкой. Другие слышали тихую песню тонким женским голосом, доносившуюся до них. Рыбакам никогда не удавалось обнаружить направление, откуда мог доноситься звук; но им всегда казалось, что тихая песня окутывает их и тонкий голос слышен практически отовсюду. Они описывали это так: словно звук равномерно окружал лодку либо же звучал выборочно в ушах кого-то из рыбаков.

Это были первые описания присутствия призрака на озере. Позже из них родились другие истории, более похожие на деревенские выдумки о том, как призрак хватал рыбаков за шиворот и тянул прочь из лодки прямо посреди озера. Особенные фантазёры приукрашали события бездонными чёрными впадинами вместо глаз на прозрачном, смертельно белом лице. Были также повествования об обнаружении мокрых женских босых следов в лодке с кусками грязи и обрывками тины.

Мои мысли в напряжённом наблюдении за озером прервало жужжание прямо над левым ухом. Я откинулась вправо, чтоб не заполучить укус от явно большого летающего насекомого, когда вдруг увидела, что жужжание издавала моя собственная бабушка. Преподнеся деревянную прищепку с какой-то леской ко рту и зажимая зубами её часть, она издавала абсолютно правдоподобный звук. Я шёпотом спросила:

– Зачем это? Чтоб призрак принял нас за пару шмелей?

– Для настройки нашего мозга – чтоб мы могли применить другое зрение, подобно летучей мыши, – послышался тихий ответ.

Сосредоточившись снова, я продолжила наблюдение, но, по правде сказать, уже в более расслабленном состоянии. Звук увесистого шмеля и в самом деле расслаблял, и мои ноги и руки немного онемели, а шея даже налилась свинцом. Мне казалось, что голова намного тяжелее обычного, ко всему веки мои то и дело норовили опуститься.

Мне стало невмоготу сидеть и сильно захотелось прилечь, как вдруг я обратила внимание на большие скопления тумана в одном месте на поверхности воды. Он собирался в сгустки, которые начинали двигаться быстрее общего потока. Затем один из них стал удлиняться ввысь и превратился в различимый женский силуэт. Он скользил по воде и будто искал глазами кого-то на противоположном берегу. Затем голова призрака стала поворачиваться в нашу сторону, и я увидела белое лицо с чёрными дырками вместо глаз и рта. Это зрелище заставило меня затаить дыхание. Я попыталась взять себя в руки и проанализировать ситуацию. «Зачем мне бояться этого тумана, напоминающего женщину и устрашающее лицо? Это всего лишь туман и моё воображение». Но тело совсем не слышало этих отрезвляющих мыслей. Меня резко бросило в пот, а затем я ощутила сильный трепет во всём теле. Ещё больше страха мне придавало осознание того, что это невыразимо жуткое лицо ищет в темноте кого-то; и, стало быть, вскоре найдет, если я не перестану так сильно дрожать. В это мгновение внутренняя паника во мне пересилила, и я ринулась бежать прочь от озера предположительно в сторону дома.

Бабушка немного оторопела от моих неожиданных действий и спустя мгновение помчалась за мной. Она остановила меня резким движением уже в лесу и прижала к дереву. Ничего не понимая, я услышала её поспешный шёпот прямо на ухо о том, что призрак нас увидел и последует за нами в деревню.

– Ни в коем случае нельзя показывать ему путь, так как призраки не знают дорогу домой, умерев вдали, – в спешке прошептала она.

Мы сидели на корточках, облокотившись о широкую сосну. Бабушка шепнула мне закрыть глаза, если я боюсь, что я и сделала. Но с закрытыми глазами страх не только не исчез, а, кажется, многократно усилился. Вдруг я почувствовала неимоверно ледяное прикосновение к моей шее. Это была рука – нежная, женская и мертвецки холодная мокрая рука. Я чувствовала, как вода с неё стекает по моей спине под платьем. Она ледяными каплями, словно тонкими бритвами, резала мою кожу и заставляла конечности неметь от ужаса. Такого жутчайшего прикосновения я никогда не чувствовала в своей жизни.

Не помня ни единого указания, я вскочила и принялась бежать со всех ног. Даже цепкая хватка бабули была не в силах меня удержать.

Всё теперь мне казалось угрожающим – и высоченные деревья, словно стражи, молча наблюдающие за мной; и огромная луна, светящая как прожектор, который чётко указывал моё местоположение настигающему призраку. Бежать по ночному лесу было очень страшно, однако в разы страшнее тогда было для меня сидеть на месте без единого движения. Дорога домой показалась невероятно короткой, но невыразимо страшной. Толком не помня, как добралась до деревни, я увидела такой тёплый и знакомый силуэт нашего дома и принялась колотить в дверь, боясь даже украдкой обернуться назад.

Сонный дедушка открыл мне, и я быстро захлопнула за собой дверь, тут же высунувшись в окно и поджидая бабушку. По песчаной дороге бежала тёмная фигура. Немного косолапя, она словно и не сильно торопилась. Моя бабушка была своеобразных форм, и в свете луны на фоне жёлтой дорожки я впервые поняла почему. Её хрупкие щиколотки переходили в довольно широкие бёдра, живот и плечи; а руки тонкими кисточками болтались, повинуясь любому колебанию тела. Если вы можете вообразить разницу между бабочкой и ночным мотыльком, то моя бабушка была плотным ночным мотыльком с тонкими крыльями изящной бабочки.

Эта картина быстро расслабила мой воспалённый страхом мозг, и мне заметно полегчало. Я с ловкостью помощника, который перелистывает ноты пианисту, открыла бабушке дверь и, впустив её, снова заперлась на ключ.

– И что это было? – отдышавшись, спросила бабушка. – Ты хоть свет погаси для приличия!

Я сию же минуту выключила свет. Дедушка посмотрел на нас, замотал головой и, слегка шоркая тапочками, пошёл обратно в спальню. Было как-то слишком тихо, и спустя время мне показалось, что теперь я в совершенной безопасности.

Высунув полголовы из-за шторки, я взглянула на освещённую луной просёлочную дорогу. Там было спокойно, пусто и почти безветренно. Я пристально всмотрелась в даль дороги, затем в поле, которое всё ещё блестело от пригнувшихся полевых трав. Я внимательно рассмотрела все освещённые места улицы и самые темные её уголки. Призрака не было. Ничего не шевелилось, кроме поля, неизменно напоминающего поверхность ночного озера. Создавалось ощущение, что то, что я видела, никогда не было реальным. Как же всё-таки уникально устроен наш мозг: он в абсолютном контроле за то, что нам видится и слышится! Если увиденное мной не нравится мозгу, если оно угрожает ему стрессом и ведёт к ненормальности восприятия реальности, то посему легче просто удалить эту информацию раз и навсегда.