Кати Беяз - Мемуары Ведьмы

– Ты чего так испугалась? Вроде не из робкого десятка! – немного позже заговорила со мной бабушка.

– Как из-за чего? Ты не видела этой жуткой женщины? А как она схватила меня? – Я дотронулась до своей шеи, обозначая то самое место, где мертвецкая рука меня коснулась.

Конечно, слово «схватила» было сильным преувеличением, но только оно могло выразить словесно всю угрозу от призрака, которую я испытала на себе в ту ночь.

Бабушка явно была в недоумении. Оказывается, она видела лишь еле различимое облачко в женском силуэте. Никаких жутких подробностей моего видения и тем более касаний она не почувствовала, и была очень удивлена моим подробным описаниям нашего ночного происшествия.

Наутро мы узнали, что собака Максима – того самого ловеласа, что бросил несчастную девушку, – сбежала из дома. Её никто не мог найти. День я провела в саду, чувствуя вину за пропавшего пса. Мне не хотелось связывать это с тем, что я привела призрак утопленницы в деревню, но я никак не могла отделаться от этой мысли. Пару раз я выбегала за пределы двора и пыталась самостоятельно разыскать пропавшего Шерифа. Так, в моих душевных и физических метаниях, незаметно подкрался вечер, и меня снова охватил панический страх. Я долго не могла уснуть и много раз ходила проверять, заперта ли дверь на ключ.

Бабушка сидела на уютной скамье у окна и в свете ночной лампы плела из шерстяных красных ниток какой-то узор. Я подошла к ней и, спустив подушку на пол, села у её ног. Мне совсем не нравилось, что в этой ситуации самым плохим персонажем становилась я сама, приведя призрак в деревню. Поэтому я решила поговорить о происшествии, убедив себя и бабушку в своей невиновности.

– Почему душа этой девушки выглядит так устрашающе? – завела я тему. Это не было вопросом, на который мне нужно было обязательно получить ответ, но это было оправданием моих действий. Где-то в моём сознании поселилось твердое убеждение, что все призраки страшные.

– Душа, искривлённая предательством, именно так и выглядит. У девушки нет больше её прекрасного тела, которое способно скрыть истинное состояние души, исковерканное болью измены. Теперь она выглядит именно так, с какими чувствами покинула наш мир.

– Значит, она не была хорошим человеком, – почти утвердительно сказала я.

– Я никогда не учила тебя делить людей на плохих и хороших, – резко отодвинувшись телом в сторону, взглянула на меня бабушка, – но мы способны сделать кого-то плохим, стараясь показать себя в лучшем свете. Стало быть, ты винишь себя за что-то?

Одним махом все карты были раскрыты, и мне только оставалось сознаться.

– Я нарушила твои указания и привела призрак в деревню, который что-то сделал с бедным Шерифом, – протараторила я.

– Не волнуйся, рано или поздно кто-то бы привёл её сюда. А Шериф просто испугался и убежал. Я уверена – он жив и совершенно точно вскоре вернётся обратно. Меня больше волнует другое! Если призрак дотронулся до человека, то это значит… – Тут бабушка выдержала паузу, чтобы, видимо, нагнать страх на меня и принудить к послушанию в будущем. – Тогда это значит, что призрак наделил человека силой, и теперь тебе лишь достаточно получить знания, чтоб стать хорошей ведьмой. Однако какой путь ты выберешь, решать только тебе. Люди с силой, но без знаний часто выбирают ложный путь.

Благодаря этому разговору моя совесть совсем перестала грызть меня, но появилось много других вопросов. Уже лёжа в кровати, я повторяла в голове слова бабушки про силу и даже пыталась как-то почувствовать её в себе. Видимо, в этих попытках аккумулировать свою свежеприобретённую сверхсилу я незаметно для себя уснула.

Только бабушка испекла утренние блины и мы сели завтракать, как в нашу дверь постучали. Бабушка открыла, и я услышала встревоженный женский голос.

Наш дом был хорошо известен как дом ведуньи, и многие односельчане приходили сюда за бабушкиным советом; иногда за лечением, чаще – за помощью в решении жизненных и семейных проблем.

Женщина прошла к нам за стол, и дедушка налил ей ароматного чая с бергамотом. Это была жена Максима – того самого мужчины, по вине которого утопилась девушка. Ольга была немного грузного телосложения, с короткими тёмными волосами и непонятного цвета глазами. Сейчас в свете окон они казались серыми, но когда она только зашла, я была уверена, что она обладательница ярких карих глаз. Тараторя, она принялась рассказывать нам свою ночную историю, от которой у меня снова забегали мурашки по коже.

Сразу после полуночи она проснулась от каких-то звуков за окном. Повернув голову, женщина обнаружила, что мужа рядом нет. Она встала и прошлась по тускло освещённому дому.

– Он словно оловянный солдатик стоял и смотрел в одну точку, – напряжённо вспоминала Ольга, – а около дома всё быстрее и настырнее мелькало что-то белое. Оно маячило то в одном окне, то в другом. От этого движения был слышен шелест кустов под нашими окнами и порой тихое постукивание в стекло. Муж стоял не моргая – было видно, что он увидел нечто, повергшее его в настоящий физический ступор. Я металась от окна к окну и пыталась рассмотреть, кто там такой смелый бродит и пугает нас. Но это нельзя было назвать обычным словом «бродит». Это существо перемещалось необыкновенно легко и быстро. Шагов не было слышно, лишь иногда шуршание зелени. Создавалось впечатление, что оно летает по воздуху, слегка касаясь земли. И я тоже на мгновение окаменела от ужаса, но мне как человеку сильному совсем не хотелось впускать в себя страх. Всеми силами я убедила себя, что кто-то зло шутит над нами. Наконец, устав от этой игры в прятки, я открыла окно и закричала: «Кто там бродит? Выходи уже, разберёмся!». Вдруг совершенно внезапно кто-то невидимый жестоко схватил меня за волосы и вытянул из окна по пояс. Я пыталась освободиться от хватки, но все мои махи рук вокруг волос проходили по воздуху, без каких-либо препятствий. Внезапно прямо перед моими глазами возникло чьё-то лицо из белого дыма с двумя огромными чёрными дырами вместо глаз. Я пыталась кричать, но из моего горла ничего не вырывалось, кроме шипения. Не знаю, сколько это продолжалось, но вдруг всё стихло. Я упала на подоконник, а затем сползла, обессиленная, на пол. Меня трясло то ли от холода, то ли от приступа жара, но я совершенно не могла заставить своё тело слушаться и прекратить дрожать как осиновый лист. В надежде на помощь я повернулась к мужу, но его уже не было в комнате. Я собралась с силами и выползла в коридор, где он стоял точно так же, словно зомби, но уже напротив входной двери. Я опять попыталась кричать, но снова не смогла. Моё горло было чем-то сдавлено, а все звуки, которые я пыталась произвести, сходились лишь к змеиному шипению. Ничего, кроме этого хрипа, я не могла из себя извлечь. Муж совсем не двигался, а за дверью кто-то скрёбся и говорил моим собственным голосом: «Впусти меня, впусти меня…» Это было совершенно дико и неописуемо страшно – слышать свой голос за закрытой дверью. Я сама застыла в окаменении, таращась на дверь. Мои мысли смешались в бурю непонимания, мозг отказывался давать команды, а тело выполнять их. И вот я уже видела, как он потянулся открыть дверь, но не могла его остановить. Меня парализовало как телесно, так и мысленно. Не помню как, но я собралась с силами и напала на него. Обхватив его руки, я всем своим телом повалила довольно высокого мужчину на пол. Тут он стал вырываться, и так мы боролись до первого крика петуха. Затем всё стихло, и муж внезапно успокоился, его тело приобрело мягкость, а лицо – уставший и сонный вид. Подняв его с пола, я отвела Максима в спальню и уложила на кровать. Вскоре я снова смогла говорить, и сразу пришла сюда. Сейчас он спит. Я ни о чём не успела его расспросить, но если такое повторится опять, даже не знаю, как пережить следующую ночь, – не сделав ни одного глотка чая, закончила Ольга.