Мария Савельева - Идеальное зеркало

– Ты красивее, чем она. – сказал он, садясь на стул.

– А?

Ну это было уже запредельно неформальное общение. Я обомлела от такой внезапной откровенности. Как же мне не хотелось, чтобы наша прогулка превратилась в зловонный подкат начальника к подчиненной. Сознание решило не принимать настолько неожиданную информацию, что перезагрузилось до момента предыдущей удачной загрузки.

За стеклом проехала машина и разбрызгала маленькую лужу, успевшую скопиться за те семь минут, что прошли с начала дождя. Тогда я решила не уступать ему свой Париж.

– Что тебе нужно от меня? И не надо заливать про историю с Агентством.

– Ничего, что я мог бы объяснить так сразу. Что, нельзя уже и слова сказать? – смеясь отмахнулся он от меня.

– Это не ответ.

– Нет, это – ответ. Ответ простой, человеческий. Неужели ты хочешь разбираться в этом сейчас? Пей свой кофе. И нет, я не подкатываю к тебе.

«Как он узнал, что я об этом подумала?! Хотя, логично было бы предположить ход мыслей», – пробежало у меня по хребту.

Снова взрыв смеха в зале. Тогда мой спутник тоже задумчиво вгляделся в девушку и будто поменялся в лице.

– Красивая? – спросила я с легкой усмешкой и, что уж скрывать, завистью.

– Да. Это очевидно.

– Поэтому она так уверена в себе? Не смущается… – я не знала, как описать её уверенность и замолчала на мгновение, – смеяться на весь зал?

– Смеётся на весь зал она потому, что молода и пока верит, что мир ей что-то должен. А то, что она красива – данность, с которой она живёт всю жизнь, поэтому доброе и снисходительное отношение к любым её поступкам не вызывает удивления в её сознании.

– Значит всё-таки правда, что красивым всё можно?

– Это психология школьницы.

– Но я права?

– Да, в целом да, красивым всё можно.

Снова французы забегали в моём окне. Видимо, дождь кончился так же неожиданно как начался. Фары машин отражались в мокром асфальте, люди сновали туда-сюда. В Париже наступала ночь.

– Я что, не увижу башню? – сказала я, слишком приблизившись к стеклу, из-за чего оно на секунду запотело, как в том сне, и мне пришлось отпрянуть от него, чтобы не заплакать.

– Она отлично подсвечивается.

– Мы пойдём к ней?

– Можно поехать.

– Нет, надо идти. – почти прошептала я.

– Тогда пойдём.

Он неожиданно встал и просто вышел из кафе. Я подивилась такому легкому переходу от мысли к действию, но свой кофе всё же залпом допила.

Круассан мягко улёгся в мой страдающий желудок, погода осталась прохладной, но не промозглой, поэтому идти можно было с удовольствием. Брусчатка сменялась асфальтом, а асфальт вытоптанными городскими тропинками и иссушенными газонами. Кафе встречались буквально на каждом шагу. И я вам скажу клетчатых полов среди них было предостаточно.

Мы прошли мимо башни Монпарнас. Я надолго ушла в себя, вспоминая, где же я читала о ней. За бортом остался и Музей современного искусства в стенах Токийского дворца, Нотр-Дам. Я сжимала кулаки, но двигалась именно к Ней. Я должна была прийти к Эйфелевой башне, увидеть её и оказаться в Париже по-настоящему. По-моему, нет в мире другого настолько яркого символа страны, чтобы, не посетив его, нельзя было бы считать, что побывал в этих краях.

Прогулка шла и шла. А мы двигались вдоль улиц, где когда-то ходили слуги короля. Завсегдатаи пивнушек бродили по брусчатке в ботфортах и распевали шутливые песни, рискуя встать в лошадиный навоз, в то время как дамы бежали по краю тротуара и почесывались от вшей, заводившихся в их белых париках. Когда я рассказала о своих мыслях Виталию он долго смеялся, сказал, что он бы решил, что я пессимистка, если это всё не было бы правдой. Но мне виделись и другие картины, того, как на верхних этажах этих трех или пятиэтажных домов жили самые бедные поэты и художники, создавая шедевры искусства, которые сегодня стоят миллионы евро. Город показывал мне свою историю, а я раскрашивала её своим воображением. Здесь творились дела, о которых так никто и не рассказал, потому что истории все эти были про людей обычных, незаметных без серьезного увеличения, как я.

Виталий пытался рассказать мне всё что знал о тех местах, что мы проходили мимо, чтобы мне было не так жаль пропустить их или чтобы я знала куда возвращаться, когда приеду сюда сама. На деле вышло так, что он звучал музыкой в моих ушах: будто я посетила концерт филармонического оркестра, мой спутник-дирижёр размахивал руками и живописал истории, происходившие здесь десятки или сотни лет назад, говорил о картинах, литературных героях, что топтались прямо здесь, революциях, обычаях и знаменитой пренебрежительности французских монархов к нуждам простого народа всего каких-то двести лет назад. Я млела от всего того, что происходит вокруг меня, старалась впитать каждую секунду происходящего, трогала пальцами фонари и уличные скульптуры, лавки, здания… людей.

В какой-то момент он резко повернул с прямой дороги до Эйфелевой башни через Марсово поле и пошёл в направлении к проспекту Сюфран.

– Эй, нам в другую сторону! – вскричала я ему вслед.

– Я уверен, что первое мгновение – самое важное. – ответил он мне в пол-оборота.

– Что это значит? – спросила я приближаясь.

– Это значит, что я знаю особое место.

И мы двинулись по проспекту. Я, смущённая таким резким поворотом, хотела было возразить, что прямая дорога вернее.

– Но почему не напрямик?

– А ты всегда ходишь прямой дорогой? – спросил он, глядя себе под ноги.

– Я бы хотела, да… Я стараюсь выбирать прямой путь.

– А если я тебе скажу, что этот путь, может быть и длиннее, но его финал будет… значительнее.

– Я тебе поверю. Но это, обрати внимание, уже гарантия для меня, потому что ты тут был. Сама бы я пошла через парк.

– Ты думаешь, что в жизни таких гарантий не бывает?

– У меня никогда не было. Право, лево, нужно понимать куда ты идёшь. Иначе – тупик.

– Логично предположить, что ты там, где хочешь быть, в таком случае.

– Я хочу быть в Париже. – смайлик, смайлик.

– Нет, я про профессию, личную жизнь и прочее.

– Наверное…

– Значит завтра зеркало покажет тебя такую как есть сейчас?

Тут я задумалась. Выходит нет. Получается я своими прямыми дорогами пришла в самое сердце запутанности прямых дорог. Потому как в чём-в чём, а в том, что зеркало покажет что-то не связанное с моей нынешней жизнью я была уверена. Я не на своём месте!

Потрясающе простое открытие случилось со мной в совершенно, казалось бы, неожиданных обстоятельствах. Кто бы сказал мне раньше, что я буду гулять по Парижу и показывать мне его будет никто иной как самая загадочная личность московского офиса Yellow Bridge, если не всей компании вообще. Что главной достопримечательностью города станет мысль, которая всегда была в моей голове, но настолько завалена томами обязательств и обязанностей, что умудрилась остаться незамеченной – я не на своём месте.