Мария Савельева - Идеальное зеркало

Тёмный человек вытащил нож из стены, и она рассыпалась в пыль, оставив меня одну, в слезах, с дождем на полу. Трудно дышать, горько, страшно, холодно, человек так и стоит напротив. Чего он ждёт? Пусть уже добьёт меня. Что я могу теперь? «Что ты хочешь от меня?» – шепчу ему опустив глаза в мутнеющий пол. Он молчит. Он ждёт чтобы я встала.

Собрав все оставшиеся на полу силы, я поднялась на колени, закружилась голова. Меня повело в сторону, пришлось приподняться на четвереньках. Скользкий пол. Руки трясутся, ноги холодеют изнутри. Кажется, меня сейчас вырвет. Дождь заливает волосы, и они липнут к лицу. Почему он не поможет мне встать? «Дай мне руку», – прошу я у человека. Он не тронулся с места. Он улыбается. Злорадствует? Его плохо видно, он в каком-то странном пространстве, вокруг всё не так. Не так как я хочу. Мне нравится белый, спокойный мир, где порядок, где всё понятно. Не хочу вставать. Не могу. Нет сил.

Он мне не даст остаться здесь, он пришёл сюда один раз.

Рывком я сажусь на колени, хлестнув себя по лицу волосами. Опираюсь на руки и подтягиваю ступни под себя, чтобы встать сразу и освободиться от него. Приятное напряжение в прессе, моё тело ещё слушается меня. Поднимаюсь словно дерево из земли: я чувствую свои ноги, как ступни соприкасаются с полом и пальцами ищут опору, ноги напрягаются по моему желанию, ощущаю равновесие, которое они держат для меня, выпрямляется спина, она привыкла быть сутулой, но и она старается ради меня, руки будто бы держатся за воздух, мои крылья, шея, смотревшая вниз, направляя взгляд к земле, выпрямляется и гордо заставляет глаза открыться небу. Боже, как высоко.

Всё исчезло: дождь, слёзы, вода, стеклянная пыль, тошнота и головокружение. Пол остался белым, но теперь я могу видеть небо, его рисунок, звезды, динамику непрекращающейся жизни там наверху. Так было всегда? Человек стоял в окружении тёмного синего с желтым, разводами и кругами, расходящимися вокруг. Будто песок раздувает ветром, узор за человеком становился всё ярче, насыщеннее. Поймав его взгляд, мой фокус мгновенно развернулся в сторону вихрей. Потянулась рукой к синему и смогла сделать вдох.

Я проснулась в холодном поту и слезах. Слезах честных, как назвал бы их один мой друг, заливающих всё лицо и подушку. Освобождающих. Я рыдала во сне. Сон был ярким и таким реальным, что, уже проснувшись и сев на кровати, мне всё ещё было не по себе. Что-то мешало в груди.

Душ также не исправил дело, вода из душа лилась словно дождь из сна. Было необходимо что-то сделать, чтобы избавиться от этого шума в голове. Я чувствовала потребность двигаться, будто ломка во всём теле: хотелось гнуться, садиться и ломаться неправильными фигурами. Встать, вытянуть руки вверх, чтобы изогнуться к самому полу и обхватить ноги, пришлось опереться на что-то, моё тело не было привыкшим к таким действиям. Перебирая руками по стене, я максимально вытянула корпус, его мышцы. Хотела ощущать их. Чувствовать тело. Моё тело. Оно моё, оно верило мне, верило в меня, хотело жить, чувствовать, крепнуть, ощущать свою силу, пользоваться ей.

После ломки на полу, состоящей из ряда асан собственного авторства, я стала отжиматься, качать пресс, стоять в планке, делать бёрпи – всё, что могло прийти в голову мне, совершенно неспортивному человеку. Я повиновалась зову тела, потеряла чувство реальности и была только с ним, делала только то, что нужно было телу сейчас. Через двадцать, наверное, самых активных минут моей жизни, ноги подогнулись без сил и уронили меня на пол. Свело пресс. Голова словно оторвалась от тела и где-то валялась. Задыхалась так, будто весь кислород из комнаты откачали. Но сквозь всю боль пришло то, что надо – свобода, ощущение счастья. Как я жила без этого?

Я чувствовала своё тело. Я дышала сладким воздухом, проникая с ним через каждую пору в свой организм. Видела радость во всём её многообразии здесь и прямо сейчас. Тогда, незаметно, дождь прекратился.

Те две недели, что дал Виталий на подготовку и, главное, ожидание поездки в Париж, превратились в пузырь замедленной реальности, в котором я крутилась как бешеная, а время затвердело и нехотя перетекало плотной массой вещества из минуты в минуту с нестерпимой медлительностью. Я считала мгновения до дня своего «нового рождения», как я про себя называла посещение Агентства доктора Мизонье. Было столько предвкушения. Мне действительно хотелось верить, что это высокотехнологичное решение сверхпопулярной проблемы человечества – тем ли я занимаюсь – поможет мне выбраться из вязкой каши моей нынешней жизни, череды не поставленных целей и не достигнутых результатов, прийти к настоящему призванию, добиться в нём успеха. Но было и ощущение неправдоподобности происходящего, страха, что войду туда и услышу оглушительный смех, что, мол, разбежалась да не туда прыгнула, как говорится.

А может я просто ждала, когда все отменится и какая-нибудь Лариса займёт моё место. Вообще, была почти уверена, что место отойдет Таше, как более подходящему кандидату. Она и перспективнее меня и более корпоративная что ли. Чем больше я думала о том, что по-настоящему «перерождение» невозможно, что никто не станет вкладывать в меня восемь тысяч евро, а именно столько нужно было заплатить за личную дорожную карту успеха, тем больше отчаяния проникало в мою душу.

После той встречи Виталий в офисе не появлялся. Я не могла забыть сон, в котором он явился мне в образе тёмного человека, разбившего стеклянную стену между мной и миром чего-то особенного, что я увидеть не смогла и проснулась в слезах. Тем не менее, сон изменил меня в определённой степени. Началась эра утреннего бега. Нечто пробило во мне брешь и заставило жить иначе – я больше не могла обойтись без пробежек и физических нагрузок. Если случалось пропустить утро и не выбежать свои полтора, потом два, пять километров, то весь день меня будто бы тошнило. Словно не вышла доза яда из организма и тело ломило от ярости за ту единственную и навсегда упущенную возможность насладиться движением именно сегодня. Бег стал для меня особенным противоядием от токсичности ежедневной жизни.

Да, в первый день и пару следующих я задыхалась уже через пятьсот метров трусцой. Теплые погожие утра шли одно за другим. Маршрут пролегал вокруг дома и постепенно расширялся на соседний дом и следующий. Каждый раз прибегала домой пунцовая и с удовольствием обливалась прохладной водой.

Когда заболели суставы я обратилась к опыту всего спортивного Instagram-сообщества и выяснила, что, оказывается, нельзя бежать по асфальту – нужно выбирать места, где можно бежать по газону или специальному резиновому покрытию. Да даже многолетняя вытоптанная тропинка гораздо мягче, чем городская дорожная гладь. Надо держать прямую осанку – давать место для кислорода и сразу подтягивать мышцы пресса. Выпрямить спину для меня было суперусилием, потому что легкие никак не хотели дышать за меня и сжимались словно кулак минут через десять бега.