Сергей Степанов-Прошельцев - Республика Бляхино

Главный мукомол

Купец Николай Бугров взял на себя расходы по строительству отдельного корпуса, который затем получил его имя. Главный мукомол губернии был щедрым филантропом. Выстроил в Нижнем Новгороде ночлежку, 300-квартирный дом для вдов и сирот, отремонтировал городской водопровод, подарил городу здание, где разместилось самоуправление, жертвовал крупные суммы школам, богадельням.

Ночлежку Бугрова описал в своей пьесе «На дне» Максим Горький. В эту ночлежку, рассчитанную на 700 человек, набивалось иногда до тысячи. Выпивох не пускали. Выдавали фунт хлеба и кружку кипятка. Спали вповалку, не раздеваясь. Но даже таким условиям нищие и убогие были рады.

Горький обвинял Николая Бугрова во многих грехах. В том числе и в том, что он якобы покрывал фальшивомонетчиков, грабителей и убийц, что свои миллионы Бугров умножил на голоде в Лукояновском уезде и Самарской губернии.

Писатель часто встречал этого человека на торговых улицах города. «Большой, грузный, в длинном сюртуке, похожем ни поддевку, в ярко начищенных сапогах и в суконном картузе, он шёл тяжёлой походкой, засунув руки в карманы, шёл встречу людям, как будто не видя их, а они уступали дорогу ему не только с уважением, но почти со страхом» (Горький М. Н. А.Бугров. Собрание сочинений в 30 томах. Академия наук СССР. Институт мировой литературы имени А. М. Горького. Москва, Государственное издательство художественной литературы, 1949—1955. т. 18).

«Буревестник» обвинял купца и в тех грехах, которые ему не инкриминировались. «Моя вражда к Бугрову возникла за несколько лет раньше… человек этот брал у бедняков родителей дочь, жил с нею, пока она не надоедала ему, а потом выдавал её замуж за одного из сотен своих служащих или рабочих, снабжая приданым в три, пять тысяч рублей, и обязательно строил молодожёнам маленький, в три окна, домик, ярко окрашенный, крытый железом. В Сейме, где у Бугрова была огромная паровая мельница, такие домики торчали на всех улицах» (там же).

Но сегодня всё можно объяснить. Писатель, похоже, завидовал Бугрову: слишком разительно он отличался от него, босяка по натуре. А главный мукомол сказал однажды, прочитав роман «Фома Гордеев», дескать, надо таких сочинителей в Сибирь ссылать за то, что они позорят купечество.

Однако виделись они довольно часто. В основном это было связано с выдаиванием денег. «Буревестник», конечно же, не был рэкетиром – то, что он выпрашивал у купцов, расходовалось, как сейчас принято говорить, на социальные нужды. Но были встречи и без повода. «Он часто присылал за мною лошадь , – писал Горький, – и я охотно ездил к нему пить утренний чай с калачами, икрой и „постным“ сахаром (вырабатываемым из крахмала, – С.С.-П.) Мне нравилось слушать его осторожно щупающие речи, следить за цепким взглядом умных глаз, догадываться – чем живёт этот человек вне интересов своего купеческого дела и в чём, кроме денег, сила его влияния» (там же).

Надо сказать, Горький был не прочь отведать всяких деликатесов, особенно икры, и выпить на халяву. Но при этом проявлял меркантильность. Заставлял, к примеру, фотографа Максима Дмитриева платить ему за каждый свой снимок. Однажды на пикнике, устроенном другим меценатом, Иваном Бубновым, устроил форменный скандал. Когда вино оказалось в бокалах, и кто-то начал произносить тост, как вспоминала дочь Бубнова, Мария, Дмитриев «приник к окуляру, готовясь снимать. Увидев это, Горький неожиданно скатился с пригорка и сильным ударом ноги опрокинул громоздкую камеру. Компания, как громом пораженная, застыла на месте» (Игорь Макаров, Карман России, Нижний Новгород, издательство «Книга», 2006).

Первым пришел в себя Шаляпин.

– Алексей, ты что – рехнулся?! – сказал он.

– Нечего ему на нас наживаться, – последовал угрюмый ответ.

После этого инцидента Бубнов попросил Горького в его доме больше не появляться.

Но вернёмся к больнице в Бляхино.

Восемь павильонов, построенные в так называемом «кирпичном» стиле, вмещали от 30 до 80 пациентов. Имелось паровое отопление и горячее водоснабжение. Для летнего отдыха в большинстве корпусов устраивались террасы. Их железные навесы были сделаны складными, чтобы зимой не лишать помещения света. Неимущие лечились бесплатно.

Внутреннюю отделку павильонов сделали без каких-либо излишеств, но со вкусом. Стеновые панели были окрашены под дуб, в залах висели картины, зеркала, часы. Мебель состояла из венских стульев, деревянных диванов и полированных столов. Все было сделано для того, чтобы приблизить больничные помещения к виду обычного жилья для здоровых людей. В целом больничный комплекс состоял из 27 сооружений и мог вмешать одновременно до 450 больных.

Большевики после прихода к власти всё перелопатили. 8 апреля 1923 года вышло печально известное постановление ВЦИК и Совнаркома РСФСР «О религиозных объединениях», и началась вакханалия там, где имелись дворянские захоронения. Большевики жаждали найти золото и драгоценности. Вандалы осквернили могилу Фёдора Бляхина, который был похоронен со своей женой в склепе. Порывшись в костях, чекисты добыли два золотых кольца. Изъяв эти ценности, гробокопатели разбросали кости прямо рядом со школой. А череп помещика учитель анатомии использовал в качестве наглядного пособия.

Говорят, поэтому и появились призраки владельцев усадьбы. Как немой укор тем, кто на месте склепа открыл избу-читальню. Потом здесь была организована машинно-тракторная станция. Но она сгорела дотла.

– Хозяева мстят, – считали местные жители.

Что-то подобное

*1801 год. В селе Остафьево, в имении князя Вяземского, что в Подмосковье, лакей Федот Уваров увидел огненные столбы, выходящие из-под земли. Он доложил об этом управляющему имением Семену Животинскому. Тот послал двух холопов — Трофима Пырьева и Ивашку Поддубного – разобраться, в чём дело. Оба в имение не вернулись. Сегодня бы возникло предположение, что они были похищены инопланетянами

*В 1849 году садовник Александра Карамзина Глеб Деркачёв в селе Рогожки Алатырского уезда Симбирской губернии (ныне это Сеченовский район Нижегородской области) поздно вечером вышел из флигеля, где жил с семьёй. Он набрал охапку дров и направился к дому. Внезапно перед ним возник огненный столб. Деркачёв перекрестился, думая, что ему мерещится. Но видение не пропадало. Утром Деркачёв рассказал о происшествии барину. Александр Николаевич написал в своем дневнике: «Как устойчивы предрассудки предков! Даже садовник, которого я привёз из Петербурга, верит во всякие небылицы» (Государственное казённое учреждение – ГКУ ЦАНО).

*Спустя три года Карамзин понимает, что был неправ. Он сам стал свидетелем, как в ночном небе появились огненные шары. И Александр Николаевич выдвигает предположение, что это метеорный дождь, «только не обычный, а какой-то особенный» (ГКУ ЦАНО)».