Лариса Автухова - Последние дни Атлантиды

Тод, как зачарованный, широко раскрыв глаза и затаив дыхание, слушал проникновенную речь учителя. По своему обыкновению, увлеченный сутью беседы, учитель не мог усидеть в своем кресле, он встал и, взволнованно жестикулируя, зашагал вдоль и поперек просторной, наполненной солнечным светом мастерской. Его силуэт, облаченный в темную тогу, вырисовывался отчетливо и ярко на фоне огромного мозаичного окна, чрез которое на его седые волосы проливалось ослепляющее многоцветье. Тод внимал учителю, ощущая невыразимое душевное смятение, в его душе метался ураган чувств, самым сильным из которых, пожалуй, было сожаление, сожаление о безвозвратно ушедших днях и событиях, сожаление о безвозвратно уходящих мгновениях, счет которым скоро будет закончен. И вместе с ним, потеряв реальность и осязаемость, в черную бездну призрачной памяти канут дорогие ему лица, да и сама жизнь его, связанная с ними.

А в глубине мастерской, за спиной учителя, все еще вымерявшего шагами окружающее пространство, как будто в немой печали, застыли оставленные учениками холсты с проектами будущих сооружений Аталлы.

Микар поздним вечером вновь вошел в большую библиотеку Верховного храма Атлантиды. Сумрачное помещение с множеством потемневших от времени дубовых шкафов встретило его опустошенностью. Там, где раньше хранились старинные свитки, манускрипты и книги, таящие мудрость великих наук и искусств, теперь остались голые стеллажи со следами вековой пыли.

Ранее никто не смел тревожить сие хранилище с праздным любопытством или с корыстным желанием выведать здесь тайну, способную принести любому смертному процветание, материальное благополучие, равно как и власть над людьми. Читать сии древние книги, в коих была отражена мудрость самих Сынов Небес, живших некогда на этой прекрасной и цветущей земле, дозволено было лишь немногих избранным, тем, кто мог направить знания только во благо людей. Сам Верховный жрец ревностно следил за всеми посещениями библиотеки, только он один, достопочтимый и беспристрастный Микар, мог позволить кому-то из страждущих переступить порог этого святого места.

И что же ныне? Сам Верховный жрец, своими руками опустошил святое хранилище и позволил вынести на свет Божий то, что он веками так ревностно оберегал от любопытных глаз. Неужели он мог совершить такое? Микар, стоя под сенью сумрачного, запыленного веками библиотечного свода, ужасался делам своим. Как мог он, Верховный жрец, позволить развеять по ветру эти бесценные знания? Как мог он отдать их темным и неразумным народам, сознание и развитие которых было отдалено от атлантского, подобно как Земля отстранена от Солнца? Его душа пребывала в смятении, ибо только он один знал, ЧТО могут дать народам отданные им знания. Но теперь он уже сомневался в правильности своего решения, он сомневался в том, что люди с тем же трепетом, что и он, воспримут великие знания. Он уже заранее скорбел об угрозе их утраты.

Оставалось только уповать на избранных, которые отправились в далекие странствия, чтобы принести народам земли свет и знание. Микар, вновь и вновь вспоминая их прекрасные, одухотворенные лица, уповал на их мудрость и благоразумие, на их терпение и кротость перед любыми суровыми испытаниями. Сегодня в далекий путь отправился последний парусник, он, также как и отбывшие до него, уносил все дальше от родных берегов посвященных в великие тайны и их бесценный груз.

Все последнее время Микар провел в беспрерывных хлопотах и заботах. Он и не думал, что затеянное им дело, окажется столь непростым. Посланные им гонцы развернули большой поиск, в который включились, впрочем, только надежные и проверенные люди. После долгих раздумий Верховный жрец все-таки склонился к тому, чтобы не позволить широко распространиться известию о предстоящей трагедии. Тем более, что дата светопреставления даже ему была неизвестна; он лишь мог предчувствовать ее приближение. Своим оком мудрости он разумел масштабы бедствия, он знал, что спастись будет дано немногим. Так к чему же смущать умы людей, сеять средь них страх и ужас, коль изменить ничего нельзя?

Достойных великой миссии было выбрано лишь несколько человек, но отчасти посвященных, способных сопровождать их, а также и бесценный груз, собралось множество. На каждом из островов Атлантиды были найдены люди, не потерявшие в сладком плену материального мира высоких заветов своих небесных предков. Тех, кто в далеких и опасных странствиях должен был сопровождать истинных посвященных, Микар поручил заботам жрецов атлантических островов. Именно они вели долгие беседы с этими людьми, они вновь передавали им давно забытые знания. У себя же в своем собственном доме он собрал тех, кто в ходе искусного обучения, предпринятого лично им самим, должны были стать настоящими посвященными.

Теперь все свои дни Микар посвящал им, своим новым ученикам. Начиная с ними мудреные инициации он, ощущая гулкий стук своего вдруг разволновавшегося сердца, понимал, что вряд ли в его долгой жизни было что-то важнее этого. Да и как же его старому сердцу было не волноваться и не трепетать в груди, ведь никогда и никому он, Верховный жрец Атлантиды, хранитель великих и древних знаний, не осмелился бы передать и ничтожной доли того, что должен был отдать им.

Молодые люди смотрели на величественного старца с немым восторгом и благоговением, они до сих пор не могли полностью осознать свою причастность к вековой премудрости предков, о которой они слышали лишь в легендах и преданиях. И вот теперь сам Верховный жрец, достопочтимый Микар, принимая их в собственном доме, двери которого, по слухам, распахивались редко, да и то лишь для царя или кого-то из жрецов, сам Микар в мудрых речах своих раскрывает им великие тайны мироздания.

Микар изъяснялся пространно и искусно, казалось, он нарочно старается внести путаницу в умы учеников своими мудреными речами. Он видел, как постепенно исчезали из их глаз осмысленность и понятливость. Поначалу они всеми силами старались ухватить его мысль, но она, скрытая в сложных словах и оборотах его непростого языка, ускользала от них, так что каждый из них уже отчаялся уразуметь рассуждения Верховного жреца.

Когда же в их глазах он увидел отстраненность, появляющуюся всякий раз, как слушатель переключит свое сознание на собственный внутренний мир, погружаясь кто в воспоминания, кто в яркие впечатления, он сказал:

— Теперь я вижу вашу готовность внимать великим знаниям. Только в состоянии полного углубления в себя, полной отстраненности от всего внешнего ваш ум, как благодатная почва, впитает в себя живительную влагу знаний. — При этих словах голос Микара неожиданно сделался пронзительно громким, так что многие, уже почти погруженные в состояние прострации, вдруг невольно вздрогнули и словно очнулись ото сна: — Но от моего голоса, и только лишь от него, вы не сможете отстраниться! Внимайте моему голосу! Он проникнет в тайные уголки вашего сознания, разбудит все возможности, скрытые пока от вас самих и мира! Он передаст вам великие знания, дарованные Атлантиде Сынами Небес! И вы понесете их по миру во имя света и добра!