Андрей Шамин - Танец на лезвии бритвы

Странника отшвырнуло в сторону. Земля задрожала. Туча нависла над ним, пала кромешная тьма. Во тьме ворочалась гигантская туша, в чешуе сполохов; глаза горели всё сжигающим пламенем, раскрылись крылья — ветвистые молнии с треском слетали в окружающий мрак. Дракон злобно зарычал. В миг, когда пал огонь, Странник выбросил обе руки вперёд, успев подумать, перед тем как шагнуть — Наверное, ещё никто не проходил сквозь дракона…

Клинок налился силой — она была везде — только успевай пить, и тогда он услышал Песнь смерти. Все смерти, что существуют на свете впитала она. Меч пел, и последнее, что Странник ощутил, было недоумение могучего существа, так и не понявшего, что именно происходит.

Этот шаг оказался долгим. Он уже было решил, что покинул Хлябь, но тут ступни погрузились по щиколотки в песок. Холодный и сухой. И очень мелкий. Когда облако осело и он отчихался, Бард произнёс — Извини за удар.

— Перестань, спасибо за песню.

— Лучшая песня — неспетая… — серебром рассыпался меч.

Странник вытер клинок об рукав и, свернув, опоясался. Протерев запорошенные серым прахом глаза он окинул взглядом местность и замер — на горизонте ясно пламенели развалины храма. Сердце бешено заколотилось. Проваливаясь в сыпучий грунт, он побрёл к ним, даже не заметив радужной стены. Просто шёл и всё. Позади упала чёрная тень и, взвыв дурным голосом, вспыхнула. Странник настороженно обернулся — никого, во все стороны простирается ржавая равнина, гладкая как стол. И тогда он зашагал ещё быстрее.

Они спустились в подвал, и Хомяк показал на облупленную дверь.

— Здесь?

Хомяк кивнул и поправил засунутый за пояс прут.

Дверь, немилосердно скрипя, всё же подалась.

— Есть кто?

— А кто вам нужен? Игоря и Юры нет, куда-то ушли. Им что-то передать? — с разостланного в углу матраца, близоруко щурясь, поднялась растрёпанная фигура.

Хомяк, предвкушая забавный спектакль, хихикнул.

— Мы их подождём.

— Извольте.

Хомяк горячо зашептал в ухо.

— Думаешь? А, точно! Слушай, дед. Как ты считаешь — вам нужны проблемы?

— Вы, знаете ли, нет, не нужны, — бомж достал из кармана пенсне и водрузил на нос.

— Мы с другом тоже так считаем. Да и лениво разборку делать. Покажь, где «Антарес» и разбежались.

— Вообще то на небе…

— Подкалываешь?

— Э-э, не понял?

Бес медленно выпустил бомжу в лицо дым. Хомяк заржал.

— Говори, старый мудак, куда велик дели?

— Простите, молодой человек, но если вы и дальше будете себя вести так, э, — нагло, мне придётся прибегнуть к крайне неприятным мерам. Для вас.

— Упрись, папаша. Я сегодня добрый… А вот стёклышки мне твои по кайфу, дай померить!

Бес протянул руку и неожиданно почувствовал, как запястье стиснули стальные пальцы.

— Ты, пидор гнойный, ты чо припух? А ну — убрал свои корявки, ты, чо, не понял, козёл?!

— Я вас предупреждал, молодой человек.

Дедушка сноровисто заломил Бесу руку, тот вскрикнул от злости и боли.

— Вам не помешало бы почитать книгу по этикету, молодой человек, — назидательно подняв палец, проговорил бомж. — Ваше…

Краем глаза Бес увидел тень мелькнувшую за спиной старика. Раздался тихий свист. Пальцы разжались. Бес добавил противнику локтём в грудь и тот мешком рухнул на пол. Прут опустился второй раз.

Хомяк, довольно ухмыляясь, повернулся.

— Придурок ебаный!!!

— А чо?

— Ты ему башку пробил. Смотри, не дышит. Много старой плесени надо!

— Бес, а чо теперь?! — глаза Хомяка округлились.

— Что, блядь, не знаешь? Дорога дальняя, казённый дом, падла. Как сухари сушить знаешь?

— Не-е-ет-т. — ляская зубами пробормотал Хомяк, — Я думал — он тебя завалит, вот и долбанул.

— Сука рваная, из-за какого-то вонючего бомжа! — носок впечатался в рёбра, — Пидор! Решил в Брюса Ли поиграть!

— Бес, рвать надо — вдруг кто придёт? Корешки там…

— Корешки, говоришь? Слушай, Хомя, твои мозги иногда всё-таки работают. Так, цапай за костыли и волоки на шконку. Ништяк!

— Тяжёлый, блядь.

— Тут у них где-то спирт был, заебись — то, что надо: "Amerikan tradihson" кукурузный, ни хуя не останется! Плесни дедушке в пасть. Лей, не жалей. Остатки на ветошь.

Бес щёлкнул зажигалкой и поднёс голубоватый язычок к куче тряпья.

— А теперь рвём.

Подростки затворили двери и не спеша двинулись по подвалу к противоположному выходу. Обогнув дом, Хомяк увидел отсветы — пламя пыталось выбраться из каморки, жадно лизало закопчённую решётку. Внутри что-то шипело и потрескивало.

— Ну, чо вылупился, уходим. Как законопослушные граждане вызовем пожарных. Пока доедут — ни хуя не останется. Секи!

Стекло лопнуло. Светящийся клуб взмыл в начинающее золотеть небо. На мгновение показалось пламенеющее лицо молодого мужчины, со скорбно опущенными уголками рта, с невыразимой печалью в глазах. Клуб растаял, а из каморки потянуло противным сладковатым дымом.

— Бомжатник горит!

— Не хрен им там делать. Пьют, жрут, там и срут. Наверно, забыли примус потушить.

— Слышал? — Бес толкнул Хомяка в бок, — Ой, чо счас будет!

Шарахнуло так, что всем стало ясно — доблестные пожарные обязательно услышат. И точно — вдали послышалось завывание сирены.

— Охуел? — зашипел Бес — Не стремайся. Смотрим кино. И уходим. Вместе со всеми.

— Не спалимся?

— Посмотри на огонь — пока потушат хуй что останется.

Они уходили, а вслед им плыл звон невидимых колоколов.

Забегая вперёд, сообщу — Бес оказался прав: В ежедневнике "СМ — Всегда" в разделе «Происшествия» появилась заметка о сгоревшей бомжовской хавире и человеческих жертвах в количестве одной персоны. А.Б., бомжа со стажем. Состава преступления не обнаружено. Ничем не примечательная смерть ничем не примечательного человека.

Внезапно я увидел знакомый силуэт.

— Ребята — хорошая новость — мы на верном пути. Эй, Странник!

Силуэт замер, потом медленно обернулся и, коснувшись горла, переступил с ноги на ногу.

— Надеюсь, уши у тебя не болят… — сказал я.

— Мы, того, опять заблудились, — сказал Вася.

Странник, как мне показалось, с тенью досады обвёл нас взглядом.

Я виновато развёл руками.

Верхний достал прутик и нарисовал дорогу и фигурку посреди её, потом показал вперёд и, провёл три прямых поперечных линии. Четвёртую он нарисовал извилистой.

— Если я правильно понял — это перекрёстки?

Верхний кивнул.

— А это мара? — я показал на извилистую линию.

Прутик воткнулся в крестик перед марой и медленно пополз ко мне.

— На этом перекрёстке налево, — это уже Вася.

Странник отбросил прутик в сторону и выпрямился. Я понял, что беседа подходит к концу.