Фридрих Юргенсон - Радиоконтакт с потусторонним миром

Она, должно быть, знала меня, потому что дважды назвала меня «Пелле» и «Фридрих» и один раз «Фредди». Меня особенно заинтересовало шведское слово «помощь», в котором различался местный акцент. Могла ли это быть Ригмор? Мои предположения казались объяснимыми, но для отца Ригмор было бы легче определить это точно.

В течение нескольких недель я во время каждого контакта постоянно мысленно обращался к Ригмор с просьбой передать сообщение для отца. Я понимал, что ее появление на пленке было бы крайне важно не только для ее отца и сестер, но и для всех тех, кто потерял своих близких в результате несчастного случая. То обстоятельство, что трагическая судьба Ригмор широко освещалась шведской прессой, тоже могло сыграть положительную роль при контакте.

Не была ли фраза: «Фридрих, я хочу помочь!» обещанием сотрудничества? Если окажется, что сопрано принадлежит Ригмор, то она удивительно быстро оправилась от шока, вызванного смертью. То обстоятельство, что она использовала смесь языков, которой пользуются мертвые, говорит о гибкости и приспособляемости, потому что насколько я знаю, она никогда не изучала итальянский. Если связь с Ригмор будет налажена, то мы сможем заглянуть за невидимую грань, и возможно, что те, кто недавно был убит, смогут впервые поведать нам о себе. Кроме того ее признание поможет нам узнать, как влияет насильственный акт на психику человека и исследовать законы причины и следствия.

Я с нетерпением ждал визита Берндта Андерсона, но похороны Ригмор откладывались для проведения вскрытия. И тут произошло нечто, позволившее ясно представить, что произошло с Ригмор. Я получил сообщение, которое превзошло все мои ожидания. Я еще не знал, что оно станет началом запланированной серии передач, которые я получу в течение следующих восьми дней.

21 июня 1966 года, в день летнего солнцестояния, около 8 часов вечера я, как обычно, соединил магнитофон с радио и крутил настройку в надежде установить контакт с Леной. Через некоторое время она появилась на частоте, которая была практически свободна от помех. После Лены раздался знакомый мне женский голос, говоривший по-шведски и по-итальянски. Она беседовала с кем-то о вреде курения.

Казалось, что разговор происходит на переднем плане рядом с микрофоном. Через некоторое время послышался мужской голос, сказавший: «Фридель — Мелар слушает!». Как я уже упоминал ранее, слово Мелар или Мелархойден — пригород Стокгольма, расположенный на берегу озера Мелар — является кодовым словом для передающего центра на другой стороне, из которого, как мне сказали, исходят все передачи, адресованные мне. Тот же самый мужской голос продолжил говорить в большой спешке, так что я смог понять лишь часть сообщения. Затем в характере передачи произошла явная перемена. Мягкий женский голос, пробиваясь через шипящие звуки, нежно и ободряюще произнес по-шведски: «попытайся.»

Когда я услышал этот голос, меня вдруг осенило: Это мать Ригмор! Я не знал Эйвор Андерсон при жизни. Нескольких фраз, записанных мной сразу после ее смерти, было недостаточно, чтобы ясно идентифицировать ее голос. Но интуитивно я был уверен в том, что услышал именно ее. Снова появился мужской голос, быстро говоривший по-немецки, по-шведски и по-итальянски. Я не мог понять текст полностью, но он, казалось, высказывал с вое мнение о магнитофоне, радио и обо мне самом. Одновременно мне показалось, что кого-то уговаривали выйти на связь. Внезапно на переднем плане зазвучал голос молодой женщины, который робко и несколько нерешительно сказал по-шведски: «Фред — это Ригмор Андерсон.».

Это было такое чудо, слышать теплый голос Ригмор. Она говорил а точно, как в жизни, со своей характерной местной интонацией.

Сразу после этого заговорил женский голос по-немецки и по-шведски, но я смог понять только часть ее слов. Женщина выразительно произнесла: «Ригмор, ты должна идти к Фреду. Пелле говорит и по-немецки тоже».

И снова мужской голос быстро позвал меня на трех языках: «Фредерико, я буду говорить быстро. Эйвор (мать Ригмор). мертвые…».

Быстрым шепотом Лена вставила: «Установи связь с матерью, — и добавила отчетливо, — любят, обретают покой.»

На переднем плане голос Ригмор медленно, делая паузы, проговорил: «Фред. я… Мунте., - и добавил взволнованно, — я сожалею.». Послышался странный органный аккорд, а затем голос нашего друга Арне Фалька заговорил нараспев по-шведски с норвежским акцентом: «Где можно получить счет?».

Прозвучал новый аккорд, и тот же мужской голос, что и до этого, выразительно произнес по-шведски: «Ригмор, думай о карме!».

На переднем плане Ригмор задумчиво пропела по-шведски: «Это карма, — и быстро добавила, — жаждущий.». Остальное утонуло в шуме помех.

Затем снова оживленный мужской голос, ритмично чередуя немецкий и шведский языки, передал сообщение: «Федерико, важная информация, Мелар в контакте с Моэлнбо, поддерживай связь, Ригмор сообщает Микаэлу, мы придем по радио, мы соединяем аппарат мертвых. мы соединяем. У Лены связь и интервал. Мы передаем по радио. проверь радио., - а в конце с особой выразительностью подчеркнул, — Ригмор хочет контакт.»

Таков был результат первого прослушивания пленки.

Даже несмотря на то, что часть сообщения была засорена помехами и была плохо слышна без фильтра и усилителя, она была необыкновенно важна.

Я позвонил Берндту и сообщил ему о своих контактах. Бернд т пообещал приехать в Нисунд в воскресенье 26 июня. В течение нескольких следующих недель я продолжал получать ежедневные подробные сообщения по радио. За исключением нескольких личных посланий, большинство их име ло отношение к Ригмор и ее ближайшим родственникам. С разрешения Берндта я расскажу только самое главное об этих личных контактах, то, что может быть полезно для всех нас. Я также хочу подчеркнуть, что Берндт Андерсон, которому судьба уготовила такие жестокие испытания, и глубину страданий которого мы вряд ли сможем понять, разрешил опубликовать пережитое им, руководствуясь исключительно заботой обо всех нас.

Берндт приехал утром в воскресенье 26 июня. Я намеренно не сообщил ему подробности своих записей. Я хотел убедиться, в какой мере Берндт сможет узнать голоса и понять текст. К сожалению, ему в тот же день нужно было возвращаться в Кепинг, поэтому мы решили не делать новых записей, а вместо этого тщательно проверить те, которые были сделаны 21 июня.

Было чудесное солнечное утро, и мы пили кофе в гостиной, разговаривая о мелочах. У меня было ясное ощущение, что Берндт хочет сообщить мне что — то важное, но колеблется, ожидая подходящего момента, возможно, вопроса с моей стороны. Не знаю, была ли это телепатия, интуиция или случайность, но я, повернувшись к Берндту, задал ему прямой вопрос, не была ли неизвестность о судьбе Ригмор страшнее действительности.