Граф Комостро - Таинственные чары

В этих фантастических бреднях, созданных предрассудками века, есть отчасти своя доля истины, оправдываемая тем, что между добром и злом в мире всегда ведется непримиримая вражда от начала мира и что рано или поздно, но добродетель и истина преодолевают преграды и награждаются.

Вот любопытное исследование г. Глаголева, напечатанное в «Воскресном Досуге» из «Гродненских ведомостей», которые мы перепечатываем от слова до слова; это касается русских колдунов. [14]

Он разделяет колдунов на следующие градации:

1) Колдуны случайные.

2) Колдуны по неволе.

3) Колдуны по убеждению и

4) Колдуны-злоумышленные.

1) Для того, чтобы прослыть случайным, простым колдуном требуется очень и очень немного, например: иметь какой-либо бросающийся в глаза телесный недостаток или излишество, даже отдельный клок волос, случайно выросший на голове или бороде; если притом мужик смешлив, то очень легко воспользоваться этим обстоятельством, стоит ему лишь повести жизнь против принятого обыкновения, то есть ложиться спать тогда, когда, другие бодрствуют и наоборот; не чесать головы и бороды, говорить вздор, вообще делать разные несообразные штуки, затем нашептывать какую ни есть бессмыслицу. Подобного рода колдуны-обманщики – безвредны.

Колдуны поневоле, – это люди, которые производятся по неволе другими.

Пример объяснить дело. В полуверсте от одной деревни находилась небольшая мельница, содержимая крестьянином Антоном Петровым. О нем ходила молва, что это такой дока, каких редко сыскать, впрочем, хотя он и колдун, но колдун добродетельный, зла никому не делает, а все добро. Это был старик лет 65, добрый, умный, сметливый, веселый и набожный до такой степени, что слово «чёрт» никогда нм не употреблялось и если уж необходимо было сказать это слово, то он заменял его словом «чёрный».

Петров сам рассказывал, как дураки произвели его в колдуны: Лет пять тому назад был в нашей деревне парень здоровый и бойкий; вот приезжает он раз на мельницу молоть рожь. Летом на мельнице вообще бывает работы мало, вот я и хаживал обедать и ужинать домой в деревню. Это было уже к вечеру, я и говорю: послушай, Ванюха, я пойду ужинать в деревню, а будь здесь пока. Хорошо, говорит. Я ему шутя и говорю: ты мол, не боишься остаться один на мельнице? – «А кого мне бояться то? но мне хоть сам черной приходи, я и тому ребра переломаю», отвечал он. Это мне и не понравилось; ну, думаю я, постой же, попробую тебя, каков ты такой. Хорошо, говорю., запри же дверь-тo на крючок. Потом я, вместо деревни, обошел кругом, да под колесами и пробрался под мельницу, лицо вымарал грязью, а на голову надел вершу, что из прутьев плетется и полез в творила, где колеса мажут; лезу помаленьку, Иван же, мой, услышав шорох, отступил шага на два и стал креститься, а я вдруг высунулся до половины да и рожу еще такую скорчил. Тут Иван не выдержал и со всех ног бросился в дверь, сшиб ее с крючка и без оглядки подрал прямо в деревню.

Бросив вершу, я кричу: «Иван! Иван! Куда ты?» только пятки мелькают. «Вот тебе», думаю, «и пошутил, теперь и оставайся без ужина.» Нечего делать, поел я хлебца, прихлебнул водицей и лег спать. На другой день поутру, слышу кто-то ходит и покрикиваешь. «Э, думаю» смельчак мой пришел. Отворил я дверь, гляжу: Иван. «Что же» говорю «так-то караулить»? – Да что дядя Антон, озяб до смерти, пошел погреться! отвечает Иван, а между тем. спешит скорее лошадь запрячь, да на меня как-то странно посматривает; я ни гугу, знай подметаю мельницу. Запряг он лошадь и сейчас уехал.

Я так и думал, что дело тем и кончится, ан вышло не так. Дня через три является ко мне одна старуха и бух мне в ноги: – Батюшка, помоги, говорит. Что мол такое? «Ваську моего испортили». – Как испортили? – Да вот как, кормилец: вчера после уж полудень, вез он сено. Жара страшная. Вот подле дороги идет Матрена с водою, он и попроси напиться; напившись же и говорит: «Спасибо бабка.» – Не на чем, говорит, а при случае припомни. Припомню, говорит. Отъехав сажень десяток, вдруг ему под сердце и подступило, едва мог лошадь отпрячь, да прямо на печь.

Мы собрались ужинать. Кличем его, нейдет, э сам все мечется; поутру я было ему яичка испекла, в рот не берет; так сделай милость, помоги! Да что ж я-то тут могу сделать? Батюшка такой – сякой помоги, а сама все в ноги. Постой, думаю, дам ей земляничного листа я, знаешь – сам его употребляю, когда занеможется; возьмешь, поставишь самоварчик, да обольешь кипятком, да чашек десять и выпьешь, а допреж [15]ты стаканчик винца хватишь, наденешь тулуп да на печь, вот пот тебя и прошибет; а к утру и встанешь, как встрепанный. Постой, говорю, я тебе травки вынесу и вынес пучка два да и рассказал ей, что с ней делать. Гляжу на другой день она опять ко мне и опять в ноги. – Что мол, али опять худо с Васькой? Какое, говорит, худо? он уже поехал на покос. Ну и слава Богу. Она меж тем холста мне эдак, аршин пять сует.

– Что ты мол Бог с тобой!

– Куда тебе, возьми, да возьми! – Злость меня взяла, говорю – отдай, мол, в церковь. Послушалась и ушла. Что же, батюшка мой и стал я замечать, что как завидят только меня, все шапки снимают и кланяются еще издали. Что это думаю за чудеса такие? Сперва я все ту же травку давал, всю почти передавал: Ничего, выздоравливают а там уже ворожить стали ходить; я сначала сердился на них и гонял, не тут то было; ломят да и только. Уж больно стали надоедать, я и пошел к священнику, да и разсказал ему в чем дело; священник посмеялся да и сказал: Ну, невольный колдун, терпи, нечего делать! народ не скоро переломишь, предоставь все времени.

Колдуны по убеждению.Колдуны по убеждению, по словам г. Глаголева, сами убеждены в действии заговоров. Заговоры передаются старшим в семействе или друзьям и притом с заветом, чтобы тайны никому не открывать. Вот общий заговор против всех зол и напастей.

«Кто таков есть раб Божий» (имя заговорщика) по утру рано встаёт, ключевой водой умывается, белым полотном утирается, идёт из двери в дверь, из ворот воротами на восток, на восточную сторону, на океан-море великое. На том море лежит камень, на том камне стоит церковь, в той церкви стоит престол, на том престоле сидит Батюшка истинный Христос, Матушка Пресвятая Богородица, а по бокам Илья Пророк и Георгий Храбрый. Подойду я раб Божий, поближе, поклонюсь пониже, Батюшка истинный Христос и Матушка Пресвятая Богородица пошлите вы Илью Пророка и Георгия Храброго. Батюшка Илья Пророк и Георгий Храбрый, берите вы свой тугой лук и стреляйте и отстреливайте от раба Божия (имярек) страхи, переполохи, сухоту, ломоту из белого лица, из ясных очей, из белых костей, из черной печени, из красной крови, из суставов, полууставов, познатков (вероятно позвонков) и оберегайте от глаза черного, серого от двоеглазого, одноглазого, от девки-колдовки, от бабы-простоволоски, от мужика – еретика, от двоежонова, троежонова, одножонова, от двоезубова и однозубова и кто на (имярек) зло намыслит, надеть на него тяжелую шубу, в пятки ему спицы, в глаза песку, кости б его ело, глаза вон воротило; будьте мои слова крепки и лепки, на всяк день, на всяк час, на всякое время, замок в рот и ключ в море Аминь.»