А. Штерн - Наука древнего волшебства, волхвования и чародейства

Банные бабушки, сами того не зная, исполняют некоторого рода магнетические приемы. Само слово: «дай, матушка, я тебя поправлю, авось полегчает», не в смысле выражения, а в смысле исполнения, обнаруживает, что польза магнетизма и у нас в России, хотя бессознательно, но давно уже признана, и кем же – деревенскими бабами!..

При правильном и продолжительном употреблении животного магнетизма, явления магнетизирования в сомнамбуле (усыпляемой) могут быть разделены на шесть главных периодов.

1) Явления первой степени или магнетического бдения следующие: чувство усиленной теплоты или холода, усиленная краснота кожи, испарина, легкость и приятное ощущение. Затем обнаруживаются: холод, тяжесть, скоропреходящая колючая боль в отдельных частях, стиснение в груди, тоска, зуд, жжение и как бы ползание мурашек по коже; потом подергивание и онемение некоторых частей, сильное биение сердца и даже оглушение.

2) Во второй степени увеличивается теплота, и особенно от желудка распространяется по всему телу. Пульс делается полным и скорым; дыхание свободнее и глубже. Веки, отяжелев, смыкаются, не смотря на все усилия открыть их.

Впрочем больные всегда знают, что вокруг них происходит, хотя они и не могут этого обнаружить. Как местные явления встречаются: подобный яркой молнии блеск перед глазами, колотье на концах ручных и ножных пальцев, попеременного пот, то холод конечностей и утяжеление их, ветерок около ложечки, темнота, вздрагивание; при дотрагивании под ложечкой рождается побуждение к кашлю, повсеместный и обильный пот, периодические лихорадочные движения, корчи, местные онемения, нервные припадки, оцепенение.

3) В третьей степени – внешние предметы совершенно исчезают, больной не слышит ни слов, ни крика, по пробуждении ничего не может вспомнить о случившемся. Состояние это иногда переходит в глубокий сон, и последствием его по пробуждении бывают – крепость, веселостью чувство лучшего здоровья.

4) С четвертою степенью начинается магнетическое сонное бдение (сомнамбулизм): наружные чувства усыплены, а внутренние действуют в грезах или сновидениях. Это состояние магнетизеры называют внутренним пробуждением. Больной не видит ничего – исключая того, что отличает свет от тени. Иногда в этом состоянии магнетизируемый имеет полуоткрытые или совершенно открытые глаза с закатившимися глазными шарами. Часто осязание в этом случае заменяет чувство зрения, как свидетельствует и Гмелин, или же зрение сосредоточивается под ложечкой» Испытавший эту степень впадает в нее и без прикосновения или манипуляций магнетизера, а от одного его дуновения или воззрения и даже от одного присутствия.

5) Переход в пятую степень не всегда совершается легко и скоро, но только после взаимных и частых усилий со стороны магнетизируемого и магнетизера. Достигшие этой степени имеют весьма точное анатомическое понятие о состоянии своих внутренностей: знают брюшные свои нервы лучше врача, и в этом состоянии определяют исход своей болезни и время выздоровления; прописывают себе лекарство, определяют диету и пр. Так, Юлия в Целле предписывает для своего выздоровления хлеб с маслом; другая больная, у Тарди, говорит о глистах и предлагает своему врачу те же самые средства, которые он в тот день нашел в одной старой книге, но не решался употребить.

Одна девица, в Бремене, потребовала для своего выздоровления шафрану, но в таком количестве, что врач не решался прописать его.

6) Это самая высшая степень ясновидения. Больные в этом состоянии получают понятие о том, о чем они, конечно, никогда не имели понятия в нормальном состоянии. Такая возвышенная способность зависит от характера, силы воображения и от нервной восприимчивости, которая ей способствует.

Один из известных петербургских врачей пишет так в записках своих, изданных в 20-х годах:

«Около 20 лет перед этим была здесь в С.-Петербурге молодая, приятная и довольно образованная девица, родившаяся в России, над которой я и другие врачи делали наблюдения. В продолжение двух месяцев, около 5 или б часов пополудни, засыпала она весьма глубоким сном, в котором нимало не чувствовала обыкновенных раздражений, но говорила так, что можно было заключить о ее грезах, представлявших ей обыкновенно приключения ее молодых лет; она отвечала на вопросы, предлагаемые ей близким другом, но по пробуждении не помнила ни малейшего обстоятельства и была вылечена обыкновенными нерво-укрепляющими средствами».

У Лоррея, в его статье «О меланхолии», также говорится, что одна больная, не смотря на свой ограниченный ум и сведения, определила во время магнетических припадков время своего выздоровления и предписала для этого довольно странные средства, состоящие в известном куске хлеба (по величине) без масла и пр. Когда начали применять это лекарство, она, в назначенное ею время, выздоровела, Петелен, лионский врач, говорит об одном случае нервного оцепенения (каталепсии), сопровождавшемся снохождением; это была больная, у которой чувственные органы были лишены в это время способности воспринимать впечатления, и некоторые чувства, казалось, были перемещены к желудочной стороне и на концы ручных и ножных пальцев. Ренуард, майнский врач, видел три подобных случая; в первом из них больная слушала концами ручных пальцев и всей наружной стороной руки до кисти. Возможность этого Ренуард допускает. Клейн, гоф-медик в Штутгарте, также рассказывает не менее любопытные истории.

Говоря о магнетизме, сомнамбулизме, ясновидении индейцев, древних жриц и современных магнетизированных сомнамбул, (claire-voyentes) мы заметили, что впавшие в такое состояние нередко бывают одарены способностью предсказания или предчувствия.

У всех народов, во все времена, были предсказатели, т. е. лица, которые считали себя способными предугадывать будущее и, действительно, предугадывали. Но может ли человек предугадать будущее, доступно ли ему знание будущего? Да и что такое это будущее? Что такое предвидение, предчувствие, предусмотрение?

Рассмотрим же, в чем состоит предсказание и предчувствие.

Уже само производство этих слов характеризует частью их значение: дело идет о возможности сказывать, чувствовать что-нибудь перед его совершением, прежде, чем то, о чем мы говорим, что мы чувствуем, осуществится в действительности.

Неправда ли, странно слышать, что можно сказать, чувствовать то, что еще должно, что может или даже готово случиться, но все-таки чего еще нет: стало быть приходится сказывать, чувствовать ничто несуществующее. Невольно спрашиваем себя при этом: может ли несуществующее возбудить в нас мысль или чувство? – и отвечаем: нет. Но тут, очевидно, какое-нибудь недоразумение: или несуществующее может возбуждать в нас мысли и чувства, или они возбуждаются существующим так как несомненно, что предсказание и предчувствие бывают во многих случаях действительными явлениями.