Валентин Сидоров - В поисках Шамбалы

Многовековой индийский опыт, несомненно, пересекается с современностью, выявляя космический характер нашего земного существования. Как известно, он учит «быть беспредельным, находясь в пределах». Бесконечность звездных просторов Вселенной не должна устрашать человека. Наоборот, она должна возвышать и радовать его дух. Потому что:

Но, поднимая человека над землей, тот же многовековой опыт не отрывает его от земли. Он утверждает, что ногами надо касаться земли, а головой уходить в небо.

Лишь во взаимодействии и единстве двух необходимостей, которым подчинено его бытие, — житейской и духовной — человек может рассчитывать на успех своего внутреннего поиска. Если же он объявляет «майей», то есть иллюзией, его окружающий мир, то тем самым он нарушает незыблемое двуединство и становится добычей «майи» худшего рода: «майи» духовного, враждебного истинной радости жизни, честолюбия. Об этом на языке поэтических символов Рабиндранат Тагор говорит так:

В Дели в музее Махатмы Ганди можно видеть вещь, с которой Махатма не расставался в течение всей своей жизни. Это маленькая скульптурная группа, изображающая трех обезьян. Одна обезьяна закрыла руками рот, чтобы не произносить дурных слов. Другая обезьяна заткнула уши, чтобы не слышать дурных речей. Третья обезьяна закрыла руками глаза, чтобы не видеть ничего дурного.

Разумеется, это не призыв к самоизоляции, к отрешенности от мира с его заботами и тревогами, что, как известно, в конечном счете приводит к невольному пособничеству злу. Нет, смысл символа в ином. Он напоминает-о том, что принято называть дисциплиной духа.

В своих рассуждениях о нравственности (порою восторженных, но абстрактных) мы забываем о ее четком практическом предназначении: усмирять внутренний хаос, подчинять строгому порядку мысли и чувства. В известном смысле нравственность — это организованность.

Индийская традиция с древних лет как бы раздваивает внутреннего человека, выделяя в нем так называемое низшее "я", находящееся в сфере притяжения земных предметов и желаний, и так называемое высшее "я", устремленное в сферы беспредельного. Победа над собою, как это ни парадоксально, не означает насилия над собою, потому что насилием (как это установили еще авторы «Упанишад» и «Махабхараты») не достигается подлинный успех. Поэтому не запретами и упреками следует обуздывать низшее "я", не пышными славословиями следует утверждать высшее "я".

Прежде всего надо помнить, что и низшее "я", и высшее зависят от пищи, которую им доставляют зрение, слух, чувство, ум. Разумное, трезвое, даже рациональное регулирование этого процесса и устанавливает должное равновесие низшего и высшего "я".

Сократить пищу для низшего "я" — это не произвол и насилие, а забота о нем, потому что в противном случае ему грозят пресыщение, болезни, разочарование. Может возникнуть необходимость сократить пищу и для высшего "я", потому что информация и знания, когда лавиной обрушиваются на человека, сбивают его с ног, грозят погрести под собою и.даже ввергнуть в безумие.

Как видите, романтический подход к делу здесь теснейшим образом переплетается с сугубо практическим, выявляя, то главное, что, несет с собой дисциплина духа.

«О Люцилий! — обращался к своему другу римский философ Сенека. — Чему ты дивишься, что путешествия тебе не помогли. Ведь ты повсюду за собой возил себя самого».

Уйти от себя, от внутреннего смысла жизни своей при помощи смены впечатлений, пусть самых ярких и разнообразных, затея, конечно, пустая. И не только пустая, но и опасная, потому что, как бы протестуя против таких попыток, все может повернуться против человека. Рерих-поэт писал:

Лицом к лицу — таков, по мнению Рериха, должен быть принцип жизни человека. Отсюда — вот этот совет.

Если боишься — иди навстречу страху, если сомневаешься — иди навстречу сомнению. Иди навстречу, и ты увидишь истоки сомнения и страха, и ты увидишь, какая ничтожная струйка воды образует порою шумящие реки, моря, океаны, создавая иллюзию их мощи. Очевидность по большей части устрашает; сущность вещей, если к ней прикоснешься сердцем, как правило, радует и возвышает.

Письма Елены Ивановны Рерих полны предостережений против уныния, которое она считала самым бездарным состоянием ума, ибо «уныние обессиливает сознание недостойными малыми сомнениями». «Меньше думайте о своих правах, — советует она, — и больше о своих обязанностях». И тогда, как шелуха, отпадут уныние, скорбь, горькие сетования на то, что, дескать, тебе недодали, а кого-то не по заслугам вознесли и т. п. И тогда как бы переместится центр внутренней тяжести, необратимо меняя сознание. Ведь меньше думать о правах и больше об обязанностях — значит больше думать о других, нежели о себе.

Анналы восточной мудрости содержат такое суровое предупреждение:

«Негоден и даже преступен наставник, говорящий не по сознанию слушателя».

Собственно, это относится к любому человеку, даже если он и не наставник и не пытается стать таковым. Все затруднения наши в общении друг с другом, может быть, и идут оттого, что мы забываем или не считаем нужным принимать в расчет внутреннее расстояние, реально существующее между тобой и собеседником. Если это не преступление, то тогда — ошибка, грозящая порой тяжелыми последствиями. Ведь расстояние между людьми, которое игнорируют, рискует со временем превратиться в пропасть.

Вот почему столь много вековых накоплений таит в себе краткое, но чрезвычайно емкое слово «такт» (разумеется, если под этим словом понимать не только заботу о правилах внешнего поведения, но главным образом заботу об установлении правильного внутреннего отношения к людям и к миру).