Али Вячеслав Полосин - Прямой путь у Богу

Прямой путь человека к Творцу в римско-византийском государственном христианстве был как бы перекрыт жрецами, так что без особого жреческого посвящения в таинства самостоятельное следование к Богу, как и у язычников, стало как бы невозможно. Символические ключи от двери в Царство Небесное, якобы врученные Мошияхом апостолу Петру, поставили человека в абсолютную зависимость от жреческой касты — эксклюзивного обладателя этих ключей. Непризнание же власти Петра и его преемников над ключами от рая стало трактоваться как служение Дьяволу с соответствующими карающими последствиями.

Тем самым, государственное римское христианство впитало в себя дуалистическую модель, сильно приправленную восточной мистикой и эзотерикой. Только для нас, мусульман, имеющих Откровение через пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и да приветствует!), Иисус (мир ему!) — не второй и не "воплощенный" Бог, не объект мифотворчества, а реальный праведный человек, которого Всемогущий Господь послал к его соплеменникам-иудеям со спасительной для этого народа миссией пророческого благовестия.

Для мусульман зло становится внешней реальностью лишь после того, как человек сам начинает следовать ему. Что касается Александра Дугина, то он очевидным образом свидетельствует о своем и философском, и религиозно-мировоззренческом дуализме, близком к позднему зороастризму. В конструируемой им модели мира бытие делится на два противостоящих друг другу полюса: "Суша и Море", "атлантизм и евразизм", "береговая и континентальная зоны" и т. д. В своем самом капитальном сочинении "Основы геополитики" он пишет:

"Главным законом геополитики является утверждение фундаментального дуализма, отраженного в географическом устройстве планеты и в исторической типологии цивилизаций. Этот дуализм выражается в противопоставлении "теллуро-кратии" ("сухопутного могущества") <���…> и "талассократии" ("морского могущества"). <���…> Уже изначально данный дуализм имеет качество враждебности двух его полюсов". 1

Автор видит в этих полюсах такую степень самодостаточности, что они сами по себе определяют социальную мотивацию людей, характер их поступков, а значит, и весь ход истории: "“Сухопутное могущество” <���…> на цивилизованном уровне воплощается в оседлости, консерватизме, в строгих юридических нормативах, которым подчиняются крупные объединения людей — рода, племена, народы, государства, империи. <���…> Сухопутным народам чужды индивидуализм, дух предпринимательства. Им свойственны коллективизм и иерархичность. <���…> "Морское могущество" представляет собой тип цивилизации, основанной на противиположных установках. <���…> Геополитическое видение истории представляет собой модель развития планетарного дуализма до максимальных пропорций. Суша и Море распространяют свое изначальное влияние на весь мир. Человеческая история есть не что иное, как выражение этой борьбы и путь к ее абсолютизации" 2 .

Заявив в интервью "Мусульманскому курьеру", что он — христианин православно-старообрядческого толка, А. Дугин действительно не противоречит той редакции государственного Христианства, в которой с IV века утвердился пантеистический дуализм. Он безусловно может причислять себя к православным, если рассматриваемые им "зону Моря", царство "свободной торговли", "индивидуализма" и "либерал-капитализма" он отнесет к царству дьявола (Аримана, Антихриста и т. п.), а зону "консервативной традиции", "коллективизма", моральной устойчивости, марксизма — к царству Спасителя (Саошйанте, Мошияха, Христа).

В дуалистической модели бытия в принципе ничего не меняется от перемены наименований — религиозное сознание, верящее в борьбу двух движущих сил обожествленной природы: огня и воды, суши и моря, света и тьмы, и т. п., может персонифицировать эти силы и придать каждой из них иконный лик бога (богочеловека, ангела), борющегося с демоном. Рациональное же сознание видит в этих началах лишь борьбу человеческого рассудка с бесформенной "материей", но и оно готово, слегка поморщившись, допустить каких-нибудь богов в темном прошлом, еще не просвещенном наукой, и пригласить "патриотических" попов в качестве временных попутчиков (вследствие чего сегодня мы и наблюдаем удивительную идеологическую близость воспитанных коммунистами чиновников и православных "патриотов").

Однако для фундаментального церковного христианства, как оно исторически сложилось, персонификация всех природных стихий с приданием им иудейских или греко-римских имен является все-таки строго обязательной. На этом зиждется преемственность этой религии (по убеждению ее последователей) с иудейской "священной историей", с традицией израильских пророков, без ссылки на которую христианство вообще ничем не отличалось бы от других пантеистических мифологий. Поэтому А. Дугин имел бы полное моральное право именовать себя православным христианином только в том случае, если бы он публично засвидетельствовал на Библии, что его "зоны сухопутного могущества" одновременно являются "канонической территорией христианского православия", строго подчиненной соответствующей жреческой корпорации со всеми ее догматами и житиями святых, а "зоны свободной торговли, индивидуализма и демократии" — регионом обитания антихриста, дьявола и его чертей, а равно католиков, протестантов и прочих "еретиков".

Оставив, впрочем, этот вопрос на усмотрение церковных наставников А. Дугина, мы вынуждены констатировать, что методологическая установка его книги объективно все-таки ближе к дохристианскому толкованию двух полюсов бытия как хтонических (безличных, природных) сил: его Суша и Море — это могучие подземные стихии, побуждающие людей к тем или иным социальным действиям так же неотвратимо, как в день полнолуния притяжение луны неотвратимо влечет лунатика на крышу (а дугинского дуалиста — еще и в водоем).

1 Дугин. А. Основы геополитики: Геополитическое будущее России. — М.: Арктогея, 1997. — С. 15

2 Дугин. А. Основы геополитики: Геополитическое будущее Росси. — М.: Арктогея, 1997. — С. 16, 19.

Поскольку свобода выбора, данная человеку Творцом, умаляется действием двух слепых стихий, или двух богов, отсюда логично вытекает и то, что свободно создаваемое людьми для коллективного самосохранения государство оказывается подверженным действию этих стихий, или богов. В существовании государства появляется некая зависимость от судьбы, рока, и само оно, будучи порождено природными стихиями, или богами, выступает как некий "живой организм" 1 , т. е. как реальный политический субъект ("субъект" = "самостоятельно действующее существо"). В этом подходе на самом деле нет ничего нового: подобное, языческое, понимание государства сложилось еще в Древних Шумере, Вавилоне и Египте, и на него опирались все существовавшие на земле диктаторские режимы.