Память сердца

Батюшка вспоминал, что в то время в родной Орёл он наведывался редко. В 1936 году, во время его отпуска, тяжело заболела мама. Отпуск кончался, а выздоровления не наступало. Нужно было делать выбор между необходимостью уезжать и желанием остаться с мамой. Иван, как всегда, пошёл к старице матушке Вере (Логиновой), а та, скрывая свои духовные дарования, отправила его к аптекарю Ананьеву: «Доктор Ананьев, он, он всё тебе скажет». Ананьев в неизменных клетчатых штанах и с велосипедом на ходу выписал какую-то микстуру, сказав: «Завтра в двенадцать сорок придёшь ко мне и всё скажешь». Доктор, сам того не ведая, по молитвам матушки Веры произнёс пророческие слова. На следующий день ровно в двенадцать часов сорок минут мамочка скончалась. Проводив маму в последний путь, Иван возвратился в Москву.

Церковная жизнь столицы увлекала юношу. Московские святыни, престольные праздники и праздники в честь чтимых икон, благодатные службы священнослужителей, будущих новомучеников и исповедников, – всё это одухотворяло жизнь, звало к действию. Появились единодушные, единомысленные друзья, объединённые желанием служить Богу. В Москве уже жили двоюродные братья Ивана: Александр (будущий архимандрит Афанасий) 25и Василий (будущий иеромонах Владимир) 26Москвитины. Они ввели его в свой молодёжный православный круг. Молодые люди часто встречались, читали книги, с юношеской запальчивостью обсуждали церковные проблемы, которых в то время было немало. Государство планомерно проводило политику по разложению Церкви. С сугубо пристальным вниманием молодёжь следила за действиями Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) 27. Участвовал в этом и Иван. И вот однажды, после одной беседы-осуждения, дал Господь вразумление. Во сне увидел Иван себя в кафедральном Богоявленском соборе. Церковьбыла полна людей: встречали митрополита Сергия. Владыка вошёл в храм и по устланной дорожке стал продвигаться к алтарю. Поравнявшись с местом, где стоял Иван, он сошёл с дорожки, и народ расступился перед ним. Митрополит подошёл к юноше, положил ему руку на плечо и, близко наклонившись, проговорил: «Ты меня осуждаешь, а я ведь каюсь». И тотчас Иван всем существом почувствовал глубину души митрополита Сергия, который тем временем уже взошёл на амвон и, войдя в алтарь, растворился в фаворском свете. И положил Господь этим сном-видением хранение устом 28 Ивана. Бог дал ему видеть, в каком неприступном свете пребывает тот, о ком они так безрассудно судили.

Москва того времени ещё изобиловала блаженными Божиими людьми, и частенько молодые люди устремлялись к ним за советом.

Иван с друзьями посещали болящую девицу Зинаиду. Тридцать лет она лежала на одре болезни, вся в ранах, без ногтей и без зубов – казалось бы, жалкое подобие человека. Но сила духа её была столь ощутима и велика, что, глядя на неё, лучившуюся радостью, сердца посетителей преображались. Веяние благодати Святого Духа освещало тёмные закоулки человеческих душ и учило Правде Божией.

Особенно поразительными по воспоминаниям батюшки были поездки в Воскресенск к блаженному Димитрию, в монашестве Досифею, который тоже тридцать лет лежал без движения, но явственно излучал свет Христов и радость жизни.

Домой Иван приходил только ночевать, и это стало раздражать хозяйку. Но в молодом человеке уже тогда проявился дар рассуждения. Возвращаясь домой, он стал приносить старушке гостинцы, и сердце её было завоевано.

Однажды Иван застал Анастасию Васильевну в слезах. На столе перед ней лежало во все стороны расползшееся тесто: для пирогов оно явно не годилось. Молодой человек решил утешить свою хозяйку. Он протянул ей деньги со словами, что тесто у неё покупает. На лице старушки проявилось сначала непонимание, недоумение, а потом засветилась неподдельная радость. Засиял и покупатель. Так повседневная жизнь учила юношу поступать по-Божьи.

В 1939 году всё изменилось самым неожиданным образом. Однажды, вернувшись домой, Иван не мог достучаться в дверь и, забравшись с улицы на окно, увидел хозяйку лежащей на полу. Приехавший врач, жалея молодого человека, сказала ему: «Молитесь, мой дорогой, чтобы она не завалялась, у неё паралич».

Господь был милостив: через три дня Иван закрыл Анастасии Васильевне глаза. Похоронив её по-христиански и вернувшись с кладбища, он увидел, что его дверь обложена котомками. Старушки со всего дома принесли к нему свои похоронные узелки и долго преследовали его просьбами-завещаниями похоронить их так же, как Анастасию Васильевну.

Итогом бесправной жизни в Большом Козихинском переулке было то, что жилищная контора сама ходатайствовала о прописке Ивана Михайловича Крестьянкина в освободившейся комнате. Так он стал москвичом.

Приведя комнату в порядок и затеплив лампады перед иконами, Иван сел в старое кресло, оставшееся от хозяйки, и чувство глубокой благодарности к Богу полонило его. По его словам, он почувствовал себя в своей первой уединённой келии, как в раю.

А впереди надвигалось серьёзное испытание. Началось военное лихолетье. Ивана на фронт не взяли: болезнь глаз оставила его в тылу. Он продолжал работать в Москве. Ко всеобщим трудностям военных лет присовокупилось неожиданное испытание, которое едва не кончилось трагически.

Двоюродный брат Вадим 29отстал от своего завода, эвакуировавшегося на восток. Он пришел к Ивану растерянный и поведал о своём горе. В те времена это расценивалось как дезертирство, и суд был короток. А поскольку брат пришёл к нему, то и Ивану предстояло стать соучастником трагедии.

Три дня и три ночи, ни на минуту не засыпая, стоял он перед иконой святителя Николая, прося у него вразумления и защиты. Днём Вадим скрывался в сундучке, на котором некогда спал хозяин: в нём просверлили дырки, чтобы временный жилец не задохнулся, а ночью он выходил из своего убежища и присоединялся к молящемуся.

В 2004 году, в день святителя Николая, батюшка во всех подробностях вспоминал пережитое в те военные годы и милость святого к себе и брату. О святителе Николае батюшка говорил так: «Мы своим религиозным опытом знаем о нём не только по свидетельству Церкви, не только по преданию, но по живому его участию в жизни нашей. И в сонме чтимых святых не много таких, кто предстал бы нашему сознанию столь живо. Собственными свойствами святой души святителя Николая стало умение любить, умение снисходить ко всякому человеку, к разным людям и дать каждому именно то, что ему нужно».

А тогда, в начале войны, пришлось Ивану идти в комендатуру с заявлением о брате. Вскоре из штаба приехал генерал. Имя его было Николай. Генерал вмиг оглядел комнату, на столе стоял образ святителя Николая с зажжённой перед ним лампадой. Генералу предложили чайку с пу́стом – время было голодное, и тот не отказался. Посидел со стаканом чая перед образом святителя, своего небесного покровителя, выслушал версию о контузии Вадима (недалеко от их квартала взорвалась бомба, а Вадим был в таком потрясении, что выглядел больным). Генерал забрал оружие, принадлежавшее брату, и предложил молодым людям ждать вызова в штаб.