Память сердца

На исходе жизни старец отец Иоанн в письме к внучке отца Александра Воскресенского напишет: «… Дедушка Ваш ведь был моим духовником, и его подпись стоит на моей священнической грамоте. Его молитва и напутствие поставили меня на радостный путь служения Богу…»

Но и сам диакон Иоанн приложил немало стараний, готовясь к сдаче экзаменов. Книга священника Петра Заведеева 39с того времени и до конца дней была у него под рукой. Он знал ее досконально.

7 октября 1945 года, в день Никандра пустынножителя Псковского, диакону отцу Иоанну Крестьянкинупредстояло сдать экзамены за курс духовной семинарии. Экзамены в Новодевичьем монастыре 40принимала корпорация педагогов во главе с епископом Макарием (Даевым) 41. Батюшка всё сдал на отлично. И ректор семинарии, профессор, магистр богословия, протоиерей Тихон Попов 42, поздравляя его, произнёс знаменательные для отца Иоанна слова: «Дорогой отец Иоанн, будьте священником, а не попом».

Под праздник Иерусалимской иконы Матери Божией, 24 октября, всенощную в Измайловском храме служил митрополит Николай (Ярушевич). Во время службы он благословил ставленника, отца Иоанна, Иерусалимской иконой Божией Матери и напутствовал его к рукоположению. А на следующий день, 25 октября 1945 года, только что ставший Патриархом Его Святейшество Алексий I (Симанский) 43рукоположил диакона Иоанна во пресвитера. Вокруг престола его водил протопресвитер Николай Колчицкий 44.

День был серенький, с редким снежком. А новопоставленный иерей шёл со службы во всем белом: купленном с чужого плеча белом подряснике и холщовой рясе. Прежний владелец этого облачения имел богатырское телосложение, и ворот рясы отцу Иоанну пришлось заколоть булавками где-то на спине. Но всё это были ничего не значащие мелочи по сравнению с той радостью, которая солнцем светилась для него, преображая всё вокруг. Для него начиналась желанная с детства жизнь – служение Богу и людям в сане священника.

На следующий день, в праздник Иверской иконы Пресвятой Богородицы, вновь поставленному иерею выдалась первая самостоятельная служба. Все старшие отцы ушли молиться в храм, где была чтимая Иверская икона. За год присмотревшись к диакону Иоанну, они не побоялись оставить его одного в уверенности, что служба пройдет по чину и благоговейно. А по окончании Литургии подошла к молодому батюшке староста и смущённо объявила, что пришли с младенцем и просят его окрестить.

И много лет спустя вспоминал отец Иоанн, с каким воодушевлением он принял это известие, ведь впервые его служением человек родится для Царствия Божия. Благоговейно, без страха взял он на руки младенца Ольгу и видел, как преобразилась девочка в крещальной купели. Он крестил её полным чином, с погружением, старательно и ответственно выговаривая каждое слово чинопоследования. Так двумя великими Таинствами, возрождающими человека: Литургией и Крещением, – началось служение отца Иоанна в сане иерея.

Первые годы священнослужения

С тех пор и на всю жизнь внутренний контролёр – пастырская совесть, хождение пред Богом – были для отца Иоанна единственным критерием в исполнении своего священнического долга.

Послевоенные будни Церкви были напряжёнными. Народ радовался, и народ оплакивал жертвы, принесённые великому дню Победы. Душа народная в перенесении тягот и скорбей минувших военных лет вновь восчувствовала реальную помощь Божию.

Люди потянулись в храм. В Великий пост народу было великое множество. С раннего утра и до четырех часов дня всё служба и служба, исповедь, требы. А в пять уже начиналась вечерняя служба. И только незадолго до её начала, как вспоминал отец Иоанн, он входил в алтарь, задёргивал завесу и, упав в кресло, отключался так, что себя не помнил. А к пяти часам, к службе, приходил в чувство, бодрый, Бог даровал силы для служения.

Военные, вернувшиеся домой, причащались без всякой подготовки. Дороги войны и всё, пережитое в ней, давали им это право. Они шли к Отцу Небесному, они знали Его и шли в избытке благодарности за сохранённую жизнь, а главное – за обретение Его, Милостивого Отца, наказующего, но и милующего одновременно, шли со своим живым религиозным опытом, полученным в суровых испытаниях.

В воскресные дни крестились от пятидесяти до ста пятидесяти человек. Во множестве венчались солдаты в своих порохом пропахших гимнастёрках с невестами, одетыми в поношенные платьишки.

Священники стали непосредственными соучастниками этого небывалого подъёма духа в народе. Им приходилось не только радоваться с радующимися, но и плакать с плачущими. Жизнь требовала напряжения всех сил, и духовных, и физических.

Молодой батюшка отец Иоанн остался служить на приходе в Измайлове, где его уже успели узнать. Проповедник и внимательный пастырь привлёк к себе любовь прихожан, но это же принесло немало искушений и скорбей. Смирения батюшке уже в ту пору первых лет служения занимать не приходилось. Всего себя отец Иоанн отдавал людям, временами даже с излишней ревностью. Недаром духовный отец его, последний оптинский старец игумен Иоанн (Соколов) 45, которого батюшка называл «профессором духовной академии», частенько говорил ему: «Ванечка, будь посамолюбчивее». Но он же предостерегал его и от другого рода искушений: «Ванечка, не будь везде хозяином». И это «будь» и «не будь» трудно приживалось в энергичном и деятельном иерее. За желание празднично и благолепно украсить храм, за хорошие, но долгие проповеди, за духовнические беседы с людьми часто доставалось отцу Иоанну от собратий. Но самое ненужное, что это привлекало внимание тех, кто держал Церковьв поле зрения. Вероятно, доставалось от них и настоятелю за неугомонного иерея. Отец Иоанн не раз получал от него подзатыльники за «провинности», избегать которых ему не позволяла его пастырская совесть.

Подклоняя свою главу гневу и раздражению начальства, молодой иерей останавливался лишь на минуту в раздумье и бежал дальше. Ведь впереди его ждали дела более существенные и важные. А на вопрос: «Не обижался ли он?» – батюшка отвечал: «Да когда же обижаться-то? Мне на любовь времени не хватает, чтобы на обиды его тратить».

Но когда обстановка вокруг него накалилась особенно и от него потребовали уступок невозможных, он заколебался в своей правоте. И в этот момент ему пришла в голову благая мысль: проверить правильность своих внутренних установок опытом старших и, несомненно, духовно-авторитетных людей. Случай представился скоро. Отцу Иоанну пришлось служить с Патриархом Алексием I, именно ему он задал свой вопрос. Через много лет батюшка вспоминал об этом так: «Из своей жизни должен привести на память патриаршее благословение мне, данное в момент глубокого смущения в душе моей. Святейший Патриарх Алексий I на мой вопрос, как поступать, когда внешние и внутренние смутьяны требуют хождения вослед их, ответил: