Кристина Рой - Мечтатели

– И тебя теперь больше совсем не привлекают развратная жизнь, пьянство, танцы и прочее?

– Нет! Иисус Христос освободил меня от всего этого. Я теперь презираю многое из того, что прежде

любил, и люблю то, что раньше по неведению ненавидел и попирал ногами. Не сердитесь, пожалуйста, барин, если я осмелюсь вас спросить: знакомы ли вы с моим Спасителем и служите ли вы Ему? Спасены ли вы?

Незнакомец усмехнулся. Знаком ли я с Ним? Я ведь лютеранин. Но на твой прямой вопрос хочу ответить откровенно, что навряд ли я Ему служу. А насчёт спасения, если понимать этот вопрос, как его понимаешь ты, то я не спасён.

– Нет? А когда же начнёте вы служить Иисусу

Христу, Который отдал Свою жизнь за вас?

В лице Петра удивлённый незнакомец прочёл мольбу и упрёк.

– Пожалуй, никогда! – ответил он. – Если бы я и пожелал совсем отделиться от мира, мне это не удалось бы. Вам здесь в горах легко служить Христу; никто вам помешать не может. Но нам… Если б ты знал, какое положение я занимаю в мире, ты бы мне поверил, что Христу служить я не могу.

– Прошу вас, барин, расскажите мне о себе; я вам докажу, что вы ошибаетесь.

– Ты хочешь мне это доказать? Занятно. Так знай же: я – инженер путей сообщения. Половину моей жизни мне пришлось день и ночь бывать по делам в разъездах, а остальное время проводить в светском обществе. На первый взгляд, общество это не так отвратительно, как ваши кабаки, но на самом деле оно, пожалуй, ещё хуже. Рассуди сам, как я мог служить Христу?

– Ах, барин, я замечаю, что вы незнакомы с моим Господином. Он ведь говорит: «Се Я с вами всегда».

Он за вас умер. Он и с вами пребывает всегда, как был и со мной, когда я о Нём не думал. Если у нас есть Господин, Который повсюду с нами, то нам дана и возможность всегда и всюду служить Ему. Незнакомец покачал головой.

– Даже и в греховной безбожной среде? – удивлённо спросил он.

– Разве вы обязаны в этой среде оставаться?

– Да, иначе я потерял бы своё положение. Или, чтобы тебе было яснее, лишился бы насущного хлеба.

– Ах, барин, не верю я этому! И мне предсказывали люди, что я лишусь заработка, потому что стал «мечтателем». Так называют нас неверующие люди.

Но я уповал на Господа: разве Он даст мне умереть с голоду? И что же вышло? Все идут ко мне, потому что я хорошо умею ткать. И если вы хороший инженер, то никогда не лишитесь своей должности из-за того, что вы благочестивы и не посещаете греховных увеселительных мест.

Незнакомец улыбнулся, любуясь Петром.

Ты, однако, хорошо умеешь защищать свои взгляды. Как твоё имя?

– Пётр Крачинский.

– Крачинский?

– Вы уже слыхали это имя? Вполне возможно.

Крачинских много; но они не родственники моей матери.

– Да, мне знакомо это имя. Возможно, кто-то из моих рабочих был Крачинский. Отец твой не занимался

горным делом?

– Мой отец? Не знаю.

Выражение грусти и горечи промелькнуло в лице Петра. Это не осталось незамеченным для незнакомца.

– Как же ты можешь не знать этого? Он, верно, умер, когда ты был ещё ребёнком?

– Возможно, что он и жив ещё…

– Как? Значит, он оставил твою мать? Или, может, он уехал в Америку, как это делают словаки,

чтобы никогда больше не возвращаться? Не теряй надежды, он ещё вернётся к вам.

– Боже, сохрани меня когда-нибудь встретиться с ним! – горячо воскликнул Пётр.

– Ты так сердит на своего отца? Что же тебе на

это скажет твой Господин? – шутливо спросил незнакомец.

– Я не желаю ему зла и, напротив, прошу Господа если отец мой жив, призвать к Себе и эту душу. И если мы с ним встретимся у престола Божия, я буду очень рад. Но на этой земле мне не хотелось бы встретиться с ним. Один Бог знает, как тяжело с детства носить чужое имя. Я ведь не виноват, что мои родители были людьми, недостойными уважения. Но больнее всего знать то, что родители мои не стыдились согрешить пред Богом, а согрешив, начали стыдиться людей. И чтобы прикрыть свой грех, они отдали меня на воспитание чужим людям. Первые годы они вносили деньги за моё воспитание, но потом перестали делать и это.

Если бы чужая женщина, приютившая меня, не имела доброго сердца, я бы уже давно умер от голода и холода. Я бы не стал рассказывать вам всего этого, барин, но я хотел объяснить, что моё нежелание видеть своего отца не может служить мне помехой для служения Господу… Но вот мы уже скоро и дома.

– Итак, женщина, которую ты зовёшь матерью, не мать тебе? – немного помолчав, спросил незнакомец. Ему, видимо, было жарко от ходьбы, и он часто отирал платком пот со лба.

– Перед людьми она мне не мать, но пред Богом она занимает это место, потому что она одна воспитала меня.

– Может, ты предупредишь её сначала, что я остановлюсь у вас? Я подожду тебя здесь.

– Как вам угодно, барин! Только трава здесь сырая, а вам жарко; как бы вам не простудиться.

Пётр опустил свой узел и, вынув покрывало, разложил его на траве. Взвалив ношу снова на спину, он быстро пошёл в сторону дома. Но теперь ему было не так весело, как до встречи с незнакомцем. «К чему я рассказал ему всю свою жизнь? – рассуждал Пётр. – Что до этого чужому человеку? К чему ему знать, что я только случайно ношу имя Крачинских? Впрочем, если все это знают, пусть знает это и посторонний человек. Но пойдёт ли за меня замуж Марьюшка – за меня, носящего чужое имя?»

Мысль эта иглой кольнула его сердце. Но на этот раз ему не пришлось долго мучиться этой мыслью. Его кто-то позвал. Оглянувшись, он увидел Марьюшку. Лицо его засияло, и он с радостью пошёл ей навстречу.

– Чего ты только не накупил, Пётр! Неужели это всё для твоего ремесла? – спросила она, вопросительно глядя на его ношу.

– О, нет!

И Пётр вкратце рассказал ей о своей встрече с незнакомцем.

– Не знаю только, понравится ли ему в нашей бедной хате? – добавил он.

– Ах, Пётр, как ты можешь так говорить? – возразила Марьюшка. – – Ведь Сын Божий не имел, где даже преклонить голову, а ты стыдишься своей избы. Степан говорит, что Иисус Христос обитает с нами в жилищах наших, что Он везде с нами. Он с тобою, когда ты сидишь за своим ткацким станком, Он пребывает и в вашей скромной избе. Ребёнком я, бывало, очень любила заходить к вам, потому что у твоей матери комнатки были всегда такие чистые.

– Так тебе нравилось у нас бывать, Марьюшка? –

Сердце Петра ликовало от радости. – Но если я сравниваю свою хатку с вашей большой горницей, я не могу не видеть, как у нас бедно. И всё это по моей вине. Если бы я раньше начал новую жизнь, мы бы жили иначе. Но надеюсь, что с Божьей помощью мне удастся пристроить ещё комнатку, и тогда вдоволь будет места. Мне, однако, надо торопиться предупредить мать о нежданном госте.

– Я пойду с тобой, Пётр, и помогу твоей матери,

– предложила Марьюшка. – Как всё кстати вышло: только вчера я помогла твоей матери надеть на тюфяки чистые чехлы. Господин верно устал, но зато будет лучше спать!