Кристина Рой - Мечтатели

Так, дружески беседуя, они подошли к дому. Крачинская только что помыла посуду, которую ещё не успела поставить в шкаф. Она охотно согласилась принять гостя, хотя Пётр и не упомянул об обещанной им плате. Помощь Марьюшки она приняла с благодарностью.

– Тётушка, я подмету пол.

– Делай, что хочешь, Марьюшка, только бы всё хорошо было. А ты, Пётр, унеси свои сапоги, да и станок убери: ведь ты не будешь сегодня больше ткать.

– Я всё сделаю! – сказала Марьюшка. – Ступай,

Пётр, за инженером, чтобы ему не пришлось долго ждать.

Пётр охотнее остался бы дома смотреть, как у него хозяйничает Марьюшка, но он послушно пошёл за господином.

Инженер, сидя на земле, что-то писал. При приближении Петра он закрыл свою книжку и пошёл ему навстречу.

– Ну что? Получу я у вас ночлег? – беря Петра за руку, спросил он.

– Мать ожидает вас с радостью!

Извиняться за бедность ему более не хотелось. «Если Марьюшке нравится у нас и Сам Сын Божий может обитать здесь, то наша обстановка хороша и для этого барина», – думал Пётр.

Вскоре Петру пришлось идти к Хратским. У него было поручение для них из Б. Крачинская в это время, по просьбе гостя, пошла готовить яичницу. Инженер в глубокой задумчивости сидел на скамейке, грустно опустив голову. Внимательным взглядом он осматривал комнату, как бы желая запечатлеть в памяти все окружавшие его предметы. Во всём был виден отпечаток бедности. Свет, который входил через маленькие окна, освещал низкие стены, увешанные кухонной утварью; в углу виднелась изразцовая печь. Около кухни была постель с пышно набитым тюфяком и безукоризненно чистым бельём. В другом углу стоял ткацкий станок. Над ним была полка с книгами, рядом висела одежда. Вдоль стен стояли скамейки, а перед одной из них – дубовый стол, покрытый чистой скатертью. На столе лежал хлеб, рядом Библия. Дверь была так низка, что проходя через неё, Пётр должен был всегда нагибаться. Трудно было поверить, что в этой низкой избе вырос такой рослый юноша.

– Это невозможно! – проговорил вдруг про себя барин. – Я теперь же должен узнать это! А что, если и в самом деле это «он»?

В эту минуту вошла Крачинская, прервав его тяжёлые думы. Она поставила перед ним яичницу, молоко и положила свежий хлеб. Она угощала его с той сердечностью, которая присуща только словакам.

– Присядьте и вы к столу, – пригласил барин Крачинскую.

Поговорив немного о погоде, о разных делах, господин вдруг спросил хозяйку:

– У вас один только сын?

– Один, ваша милость, да и то он мне не родной сын.

– Тогда он, верно, вам родственник?

– Нет, он – несчастный бедняга, никогда не знал своих родителей. Вы меня понимаете?

– Да, понимаю. Но как попал к вам этот ребёнок?

Из Вены, правда, много детей отдают сюда на воспитание словакам. Он тоже оттуда?

– Нет, барин. Оттуда я не решилась бы взять ребёнка, – ответила Крачинская. – Раньше я работала в городе Ц. Однажды меня позвала к себе докторша и попросила, чтобы я нашла здоровую женщину, которая взяла бы на попечение ребёнка. Я попросила показать мне его, и когда увидела этого малютку, я не могла его не взять. Мы с мужем были бедны, и плата, которую мне предложили, могла оказаться для нас хорошим подспорьем. Мальчик был ещё совсем мал и нуждался в материнской ласке, заботе. Крошку звали Петром. Первые три года докторша аккуратно выплачивала обещанные мне деньги. В определённые дни я сама ходила в Ц. и брала туда с собой мальчика. Бедная докторша, царствие ей небесное, каждый раз не могла насмотреться на ребёнка. Когда я видела её в последний раз, я спросила о родителях Петра. Она ответила, что они всё ещё не могут повенчаться, но как только будет их свадьба, они возьмут ребёнка к себе. Но это обещание они не исполнили до сего дня.

Осенью докторша внезапно скончалась. Когда я пришла за платой, деньги выплатил её муж. Тут же он мне сказал, что мой адрес он послал матери ребёнка и что впредь она сама будет их мне высылать.

Несколько раз, действительно, я получала деньги по почте, а иногда и одёжку для малютки. Раз госпожа мне написала, что вскоре возьмёт малютку к себе. Я ждала, но долгое время не получала ни денег, ни известий. Тогда я пошла опять в Ц., чтобы от доктора узнать, в чём дело. Но там был уже другой доктор. Так ребёнок остался у меня. Соседи советовали мне отвезти ребёнка в Вену и отдать в детский дом. Я пошла к нашему пастору. Он посоветовал мне дать объявление в газету. Но я не согласилась. Детей у меня не было, почему мне было не взять на воспитание этого покинутого мальчика?.. Но, ваша милость, почему вы ничего не кушаете? Вы, верно, очень устали с дороги? Не хотите ли прилечь отдохнуть? Простите меня, что я так долго задержала вас своей болтовнёй.

Однако от проницательного взгляда Крачинской не скрылось, что по мере её рассказа гость бледнел всё больше и больше.

– Вы меня нисколько не задержали, – ответил тот, поднимаясь с места. – Но не можете ли вы мне показать письмо матери Петра, если оно у вас ещё сохранилось? И не осталось ли кое-что из вещей, которые она присылала ему?

– Да, письмо и некоторые вещи у меня ещё сохранились. Одёжка оказалась мала для Петра, и он не смог её носить. Я её спрятала, думая, что по ней мать когда– нибудь узнает своего сына.

Крачинская пошла искать в сундуке письмо и одежду и вскоре вернулась с узелком в руках.

– Вот они!

Гость перебирал вещи, руки его при этом тряслись от волнения. Начав читать письмо, написанное красивым женским почерком, инженер не мог более справиться с охватившими его чувствами. Он поспешно опустился на стул, руки его дрожали. Крачинская снова убрала вещи в сундук.

– Не знаю, зачем я ещё храню эти вещи. Мать Петра, конечно, больше никогда не придёт за сыном,

– промолвила она.

– Нет, не придёт! – вырвалось из уст гостя. – Она уже давно умерла. Она скончалась в тот же год, когда написано было это письмо.

– Что вы говорите, ваша милость?! – воскликнула Крачинская, всплеснув руками. – Вы её знали?

-Да!

– Не сердитесь, барин, если я осмелюсь у вас спросить ещё об одном. Значит, вы знали и отца Петра?

Гость только молча кивнул головой в знак согласия.

– Жив ли он ещё?

– Да, он жив…

Оба замолчали, в комнате воцарилась тишина. У Крачинской не хватило смелости продолжать расспросы. Вдруг её собеседник встал, говоря:

– До сих пор отец Петра был лишён возможности заботиться о своём сыне. После смерти доктора и матери ребёнка он потерял все его следы. Теперь же, когда я встретил вас, я исполню свой долг… Незнакомец вынул кошелёк.

– Я хочу с вами сейчас же рассчитаться.

При этом он выложил перед Крачинской три чека на весьма крупную сумму.

– Пока возьмите себе это, а затем каждые полгода на почте в М. вас будет ожидать денежный перевод. Теперь вы будете обеспечены до самой смерти.