Николай Гальковский - Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Том 1

Выскажем следующую догадку. В составе слова Переплут входит глагол – плутать, что значит – сбиться с дороги, заблудиться в лесу, каковое несчастье обыкновенно приписывается лешему. Плути – значит плыть, путешествовать по воде 145. Принимая в внимание, что в наших лесах и теперь много болот и озер, мы можем предположить, что в доисторическую эпоху наши леса, вследствие обилия в них озер и болот, были весьма затруднительны для путника, который весьма легко мог в них запутаться, сбиться с пути, заблудиться. Весьма возможно, что Переплутом называли божество леса, которое любит заплутать человека в чуждой для него стихии. Если наше предположение верно, то под Переплутом следует разуметь лешего. Полагаем, что Мокошь и Переплут действительно были почитаемы. Но есть божества сомнительной достоверности. В статье «о идолех Владимировых» упоминаются: Позвизд, Ладо, Лель и Полель, Усладь или Осладь 146. В поучении в понеделок Св. Духа упомянуты боги Лада и Лоло 147. В «исповеди каждого чина по десятословию» упомянуты Лада и Лель 148. Доказано, что божества Лада не существовало 149. О Позвизде, Усладе, Леле и Полее упоминается в памятниках не раньше XVII века, к каковому времени о древнем язычестве и языческих богах не сохранилось никакого представления. Древняя Русь таких богов не знала. Имена указанных богов – это измышление наших книжников позднейшего времени.

В «Слове о полку Игореве» упоминается Див, загадочное, по-видимому, злое существо. Говоря о постигшем Русь бедствии, певец употребляет такое выражение: «уже вьрьжеся Див на землю». В другом месте: «Див кличет вьрху древа» 150. Возможно, что здесь разумеется филин. Если судить на основании малороссийских пословиц, то приходится прийти к мысли, что с словом див соединяется (а может быть и соединялось) представление о злом божестве, черном боге. «Щоб тебе черный бог убив», «щоб на тебе див пришов» 151. Г. Мочульский, по-видимому отождествляет два приведённые выражения; если же тождества нет, то див не может быть признан черным богом. Вс. Миллер сближает Дива и деву Обиду, упоминаемых в «Слове о полку Игореве», указывая, что это место заимствовано нашим певцом из византийской поэмы о Дигенисе, существовавшей в болгарской письменности. Кроме того, среди болгар было и до сих пор существует верование в дивов, живущих на дивской горе, и самодивов, напоминающих наших русалок. Певец «Слова» воспользовался болгарскими образами, причем самодива или морская юда – самовила оказалась девой (дивой) Обидой, див остался Дивом. Итак, Див не птица. Вс. Миллер указывает, что выражение «Слова» – «уже вьржеся Дивь на землю» – не согласно с пониманием Дива птицы, с чем согласен и Веселовский 152. Отметим, что Див имел и женскую форму Дива: Слово Св. Григория сообщает, что славяне кланялись в числе других богов и Диве. 153Не предрешая вопроса о значении Дива, укажем, что слово «вержеся», употребленное в значении – стремительно сел, упал как камень, может быть приложимо к птице. «Слово» написано образным, цветистым языком: некоторые выражения «Слова» не переводимы, напр. куряне «коньць копия въскърмлени», «рестекашеться мыслию по древу» и проч., а потому искать в «слове» особенной точности выражения нельзя.

Ак. А.Веселовский предлагает понять «див» в смысле ϑαυμαστύν. Слов црк.-слав. дивь – оле, βαβαί (Вост. Микл.) дивы – άνήμερως, immansuete (Микл.). «Уже тресну нужда на волю, уже вьржеся Дивь на землю», – это место Веселовский переводит следующим образом: «уже ударила нужда на волю и страшно вступила на землю» 154. По мнению проф. Сумцова, див это леший 155. Итак, что такое наш див остается невыясненным; во всяком случае Див не был божеством русских славян.

Среди божеств женского рода упоминаются вилы. Христолюбец обличал верующих «в вилы их же числом Г.Ф. сестрениц, глаголють невегласии, то все мняте богинями и тако покладывають им требы, и куры им режуть» 156. Под этими вилами можно разуметь вил-духов, по верованию сербов, населяющих леса и горы и во многом аналогичных с нашими русалками. В «Слове Григория» сообщается, что елинны кланялись Вилу; идола этого Вила пророк Даниил погубил в Вавилоне 157. Есть особое сказание об уничтожении пророком Даниилом Вила и сокрушении им змия. У Архангельского помещен текст этого сказания 158. В Слове рассказывается, что Кир сделал Даниила своим наперстником. Однажды, когда царь кланялся Вилу, Даниил не делал этого и на вопрос царя, почему он не кланяется, стл приводить обычные доказательства ложности идолопоклонства. Потом Даниил предложил словом сокрушить Вила, что и исполнил. Тогда его повели к другому богу – к змию, жившему в пещере. Даниил связал свои одежды, обмазал их смолой и маслом и бросил в пасть змию, и тот погиб. Потом Даниил бросили в ров львиный, но ему приносил пищу Аввакум пророк, и Даниил остался цел и невредим. – Можно думать, что в «Слове Св. Григория» Вил поставлен вместо Ваала, хотя Даниил Ваала не сокрушал. Предполагаем, что Вил попал в число славянских божеств вследствие чисто внешнего созвучия с словом вила. Подтверждением такого взгляда служит следующее место из слов св. Григория: еллины совершали требокладение грому, молнии и Вилу, богу вавилонскому, которого разбил Даниил пророк, «тем же богом требоу кладоуть и творять и словеньскый язык, вилам, и мокоши, диве, пероуону», 159и проч. Ход мыслей здесь таков: эллины кланялись грому, молнии, Вилу – богу вавилонскому; славяне кланяются тем же богам-вилам и мокоши и проч. Памятники, упоминающие о вилах ничего не сообщают, что разумеется под этим словом. Переводчик Хронографа Георгия Амартола отождествлял вил с сиренами. Старо-чешские и старо-польские памятники показывают, что у западных славян с вилами соединялось представление о чем-то дурном, позорном 160. По-чешски vila сумасшедший, vilny сладострастный, распутный; по-польски wila – сумасшедший, глупец 161. Акад. А. Веселовский слово «вила» производит от индо-европейского корня uel гибнуть, по-литовски welis – покойник. По латышскому верованию – вели – это предки. По мнению Веселовского, вилы эти и маны и девы судьбы, как рожаницы. Не ограничиваясь таким толкованием, Веселовский приводит другое соображение: у римлян в начале весны был праздник в честь ман – dies violae. Dies violae не остались ли в образе вил? «В виле я вижу сложный образ, в котором римская Viola слилась с древним вела-вила» 162. Но каким образом из латинского Viola – фиалка могло возникнуть у славян верование в вил, мифологических существ, обитающих в горах, воздухе и воде? Веселовский этого не объясняет. Не подлежит сомнению, что южно-славянские вилы соответствуют русским русалкам 163. По верованию словаков, вилы – души невест, умерших во время помолвки. В Польше вилы признаются душами красивых девушек, которым за грехи суждено вечно носиться между небом и землею 164.