Софроний - АЗ ЕСМЬ

Постепенное восхождение в молитве является наиболее достоверным. Вступающему на поприще борьбы за молитву настойчиво советуется начинать с устной молитвы, доколе не усвоится она нашим телом: языком, сердцем, мозгом. Длительность этого периода различна у каждого: чем глубже покаяние, тем короче путь.

Практика умной молитвы может быть на время связана с техникой исихастов, то есть носить характер ритмического или неритмического произношения молитвы умом посредством вдыхания при первой части и выдыхания при второй, как описано выше. Такое делание может быть полезным, если при этом не теряется из виду, что каждое призывание Имени Христа должно быть неразлучно с Ним, Его Персоной, неотрывно от Лица Бога. Иначе молитва превращается в техническое упражнение и становится грехом против заповеди: «Не произноси Имени Господа Бога твоего напрасно» (Исх. 20, 7; Втор. 5, 11).

Когда внимание ума установится в сердце, тогда становится возможным полный контроль происходящего внутри сердца, и борьба со страстями принимает разумный характер. Молящийся видит врагов, приближающихся извне, и может отгонять их силою Имени Христа. Сердце при таком подвиге утончается и становится прозорливым: интуитивно знает о состоянии того лица, о котором произносится моление. Таким образом совершается переход от умной молитвы к умно-сердечной, — после чего даруется молитва самодвижная.

Мы стремимся предстоять Богу в единстве и целостности нашего существа. Призывание в страхе Божием Имени Спасителя, соединенное с постоянным старанием жить согласно заповедям, приводит постепенно к блаженному единству всех наших сил, прежде разбитых падением. В этом чудном, но болезненно трудном подвиге никогда не должно спешить. Бог не насилует нашу волю, но и Его невозможно заставить силою сделать что бы то ни было. Достигаемое усилием воли чрез психотехнику — не удерживается надолго и, что важнее, не соединяет нашего духа с Духом Бога Живого.

В условиях современного мира молитва требует сверхчеловеческого мужества, так как ей противится совокупность космических энергий. Устоять в нерассеянной молитве означает победу на всех уровнях натурального существования. Путь сей долог и тернист, но приходит момент, когда луч Божественного Света прорежет густой мрак и создаст пред нами прорыв, сквозь который мы увидим Источник этого Света. Тогда молитва Иисусова принимает измерения космические и мета-космические. Св. Иоанн Богослов пишет так: «Бога никто никогда не видел; Единородный Сын, сый в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1, 18). И он же утверждает, что в грядущем веке наше обожение завершится, потому что «увидим Его КАК ОН ЕСТЬ» (1 Ин. 3, 2). «...Всякий, имеющий надежду сию... очищает себя, так как Он чист... всякий, пребывающий в Нем, не согрешает; всякий согрешающий не видел Его и не познал Его» (1 Ин. 3, 6). Полезно впитать содержание сего послания, чтобы призывание Имени Иисуса стало действенным, спасительным; чтобы «мы перешли из смерти в жизнь» (1 Ин. 3, 14), чтобы мы облеклись силою Свыше (ср. Лк. 24, 49).

Советуя не увлекаться искусственными средствами (такими, как трансцедентальная медитация), мы следуем вековому учению Церкви, выраженному апостолом Павлом: «Упражняй себя в благочестии. Ибо телесное упражнение мало полезно; а благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей. Слово сие верно и всякого приятия достойно, ибо мы для того и трудимся... что уповаем на Бога Живого, Который есть Спаситель всех человеков» (1 Тим. 4, 7–10).

Путь наших отцов требует крепкой веры и долготерпения, тогда как наши современники пытаются схватить все духовные дары, включая даже непосредственное созерцание Абсолютного Бога, нажимом и в короткий срок. Нередко среди них встречается склонность провести параллель между молитвою Именем Иисуса и йогой, или «трансцендентальной медитацией», и подобное сему. Полагаю нужным указать на опасность такого заблуждения — опасность смотреть на молитву, как на простейшее и легкое «техническое» средство, приводящее к непосредственному единению с Богом. Считаю необходимым категорически подчеркнуть радикальное различие между Иисусовой молитвой и всеми иными аскетическими теориями. Заблуждаются все те, что стремятся мысленно совлечься всего преходящего, относительного, чтобы таким образом перешагнуть некий невидимый порог, осознать свою безначальность, свое «тожество» с Истоком всего сущего; чтобы возвратиться к Нему, слиться с Ним, безымянным трансперсональным Абсолютом; чтобы растворить в океане сверхмысленного и свою персональность, смешивая сию последнюю с индивидуализированною формою природного существования. Аскетические усилия подобного рода дали некоторую возможность подняться до металогического созерцания бытия; испытать некий мистический трепет, познать состояние молчания ума, по выходе сего последнего за пределы временных и пространственных измерений. В подобных опытах человек может ощущать покой совлечения непрестанно меняющихся явлений видимого мира, и даже до некоторой степени вечность. Однако Бога Истинного, Живого — во всем этом нет. Человек созерцает лишь свою тварную красоту, созданную по образу Божию, и принимает ее за Божество, тогда как в действительности остается еще в границах тварного человеческого естества. Великий вопрос, ставший трагической проблемой для всего человечества: где подлинное Бытие и где мираж нашего падшего воображения? Где воистину живая вечность и где обманчивые притяжения нашего духа к создаваемым нашим же умом идеям? Конечное развитие такой имперсоналистической аскетики многих привело к усмотрению божественного начала в самой природе человека; к тенденции к самообожению, лежащей в основе великого Падения. Прельщенный обманчивым великолепием видения, такой человек идет по пути самоуничтожения. Он отвергает откровение Личного Бога, считая, что принцип Персоны-Ипостаси сам в себе есть лимитативный и неприложим к Абсолюту. В аскетическом подвиге своем такой человек будет делать все, чтобы превзойти в себе самом сие начало и возвратиться в то состояние покоя, в котором был, якобы, до явления своего в этот мир. Такое погружение в себя, в глубины своего существа есть не что иное, как наличествующая в нас тяга к не-бытию, из которого мы вызваны волею Творца.

Бог, наш Создатель, — «Первый и Последний» — открылся как Абсолют Персональный, живой. Вся наша христианская жизнь основана на познании Личного Бога, Имя которому: АЗ ЕСМЬ. И молитва наша должна всегда быть только личной, лицом к Лицу. Сотворены мы с тем, чтобы быть приобщенными Божественному Бытию подлинно Сущего. При этом ипостасность наша не растворяется в безбрежном океане Божественного Бытия; мы не исчезаем как самосознающие себя личности. Наоборот: «там» мы сможем говорить «аз есмь» по дару Любви Его. Если обетованное нам Христом чрез воскресение бессмертие есть подлинное, то никак не захотим мы «совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью. На сие самое и создал нас Бог и дал нам залог Духа» (2 Кор. 5, 4–5).