Софроний - АЗ ЕСМЬ

Евангельское учение говорит не только о Боге Личном, но и о личном бессмертии спасаемых. Достигается сие чрез победу над миром страстей. Великая, грандиозная задача; но Господь сказал: «Дерзайте, Я победил мир» (Ин. 16, 33); и мы знаем, что нелегка была сия победа. И опять Христос учит: «Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врага и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. Берегитесь лжепророков...» (Мф. 7, 13–15).

В чем погибель? В том, что люди покидают открывшегося нам Живого Бога.

Чтобы поверить Христу, нужно: или иметь детскую простоту: «если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18, 3); или уподобиться в безумном дерзновении Павлу, который говорит: «Мы безумны Христа ради... мы немощны... мы в бесчестии... мы как сор для мира, как прах, попираемый всеми доныне» (1 Кор. 4, 10–13); и однако: «никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1 Кор. 3, 11). «Умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4, 16). Космическое сознание в христианском опыте дается в молитве, подобной Гефсиманской молитве Господа, а не в философском трансцензусе.

Когда воистину Сущий Бог — ὁ ὂντως ὦν — открывается в явлении Нетварного Света, тогда интуитивно человек покидает идущую снизу философию о трансперсональном Абсолюте. Не отвлеченное, но бытийное познание Бога никак не ограничивается одним интеллектом: необходимо живое слияние-общение всего человека с Актом Божеского Бытия. Реализуется сие в любви: «Законник сказал Иисусу в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим» (ср. Лк. 10, 27). И это есть наша гносеология — наука о познании. Заповедь призывает нас «любить». Следовательно, любовь не есть нечто, уже данное нам: ее нужно стяжать подвигом нашего личного самоопределения. Призыв Господень обращен прежде всего к сердцу, как духовному центру персоны. Ум-рассудок является одною из энергий человеческой личности. Любовь Божия чрез веру зарождается в сердце, и ум поставляется пред новым внутренним событием. Пламя сей любви привлекает всецело ум в сердце, и как бы расплавленный — он сливается с сердцем во-едино и созерцает Бытие во Свете Божественной Любви.

Нет духовного подвига более трудного, более болезненного, чем усилие приблизиться к Богу, Который есть Любовь (ср. 1 Ин. 4, 8, 16). Меняется в нас многое едва ли ни каждый день; то мы страдаем от непонимания происходящего с нами, то вдохновляемся какою-либо новою светоносною мыслью. Само Имя — Иисус (Спаситель) — говорит о высочайшем проявлении Любви Отчей к нам (ср. Ин. 3, 16). По мере того как образ Христа для нас становится все более и более возвышенным и СВЯТЫМ, а слово Его как воистину, исходящим не от человека — животворящей энергией, приходит чудный мир в душу, и вместе с тем некая светоносная атмосфера обнимает голову и наполняет сердце. Ум сходит в сердце и «внимает» происходящему в нем. Сердце, вместе с умом, постепенно научается «внимать Богу», и состояние этого внимания становится все более и более устойчивым. Иногда человек живет это состояние как подлинно естественное для него, не понимая, что это есть дар Свыше. Часто оно осознается как таковое лишь в момент потери его; когда ум выходит из сердца.

В Человеке Христе Иисусе «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2, 9). В Нем не только Бог, но и весь род человеческий. Молясь Именем Иисуса Христа, мы ставим себя пред абсолютной полнотой и Нетварного Первобытия, и бытия тварного. Чтобы войти в область сей полноты Бытия, мы должны вселить Его в нас так, чтобы Его жизнь стала и нашей. В этом заключается смысл обожения. Однако у Адама естественное желание обожения, свойственное самой природе его, как образа Божия и подобия, получило извращенную форму: его духовное видение было недостаточно прочно утвержденным в Истине.

Наша жизнь тогда станет всецело святой, когда истинное познание ее метафизической основы будет сопряжено с совершенной любовью к Богу и к со-человеку. Если мы твердо верим, что нас сотворил Бог, Перво-Бытие, то очевидно: наше обожение вне Троицы невозможно. Если мы признаем, что человечество в истоках своих и по природе своей — едино, то чтобы достичь этого единства, любовь к ближнему должна стать частью нашего бытия.

Наш наиопаснейший и наисильнейший враг есть гордость. Гордость, как огонь, поедает все доброе в наших стремлениях, уродует всякое наше усилие. Большинство из нас становятся жертвой ее внушений. Гордый хочет доминировать, навязать другим свою волю, порождая тем самым конфликт между братьями. Пирамида неравенства противоположна откровению о Боге-Троице, в Котором нет ни большего, ни меньшего, но каждое Лицо обладает абсолютной полнотой Божественного Бытия.

Царство Христово основано на принципе: «кто хочет быть первым, будь... всем слугою» (Мк. 9, 35). «Кто унижает себя, тот возвысится» и, наоборот: «кто возвышает себя, тот унижен будет» (Мф. 23, 12). В нашей борьбе за молитву очищаются наши ум и сердце от всякого движения к преобладанию над братом. Властолюбие — смерть души. Люди стремятся к власти, одурманенные ее великолепием, забывая слова Христа: «что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк. 16, 15). Гордость толкает нас на осуждение и презрение к слабейшим братьям: но Господь предостерегает: «Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих» (Мф. 18, 10). При впадении в гордость делание молитвы Иисусовой становится не чем иным, как осквернением Его Имени. «Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал» (1 Ин. 2, 6). Кто истинно любит Христа, тот будет стараться всеми силами следовать Его слову: это есть самый действенный метод в стяжании молитвы и наивернейший путь к Искомому, а не какие-либо психосоматические упражнения.

Я остановился несколько на догматическом оправдании молитвы Иисусовой в значительной мере потому, что за последние десятилетия не раз пришлось мне встречаться с извращенным пониманием практики сей молитвы как христианской йоги. С аскетическими упражнениями связана всякая культура, не только религиозная. Если усматривается нечто общее в практике их или внешних проявлениях, или даже мистических формулировках, то это далеко не значит, что они подобны друг другу в глубине своей. Возьмите примеры: три человека идут по дороге: один на молитву, другой на работу, третий на преступление. Внешне они все три озабочены и напряженно думают, но в существе своем они живут по-разному. Или представьте себе мужа и жену, любящих взаимно друг друга, крепко связанных в скорбях и радостях борьбы за жизнь, соединяющихся между собой, и параллельно с ними другие соединения тел, опошляющих любовь человеческую до порнографии, как велика разница в достоинстве внешне подобных актов. И много примеров можно привести, когда внешнее сходство в известных моментах не исключает глубокого различия в существе дела. Молитва Иисусова связана с созерцанием космическим и, что важнее, мета-космическим. И об этой стороне необходимо сказать прежде всего, чтобы не сводить сию священную молитву на уровень иных, чуждых Христу созерцаний.