Коллектив авторов - Великие русские старцы

Присутствовавшие теснее окружили постель своего аввы и, опустившись на колени, погрузились в молитву; отец Мелхиседек со слезами в голосе чуть слышно повторял: «Господи, приими батюшку!»

Дыхание старца становилось все реже и реже, еще один последний вздох… и глаза умирающего навеки сомкнулись, все тело замерло, а чистая, светлая душа его легким облаком понеслась туда, к Тому, Кого Единого возлюбила и возжелала от юности своей…

В девятом часу вечера 17 января 1923 года большой колокол мерными ударами оповестил братию о кончине старца-игумена.

◊ Смиренномудрие — великая это вещь и глубина безконечная.

Святые отцы сравнивают и говорят, что вот как жемчуг драгоценный из глубины моря достают, так и из глубины смиренномудрия драгоценнейшие жемчужины духовные достаются.

◊ Читайте непременно молитву Иисусову, имя Иисусово должно быть постоянно у нас в сердце, уме и на языке: стоите ли, лежите ли, сидите ли, идете ли, за едой — и всегда-всегда повторяйте молитву Иисусову. Это очень утешительно! Без нее нельзя. Ведь можно молитву Иисусову и короче говорить: это отцы святые советуют для новоначальных. Это полезнее и крепче будет. Помните шесть слов: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешнаго». Повторите медленнее: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешную» — и еще медленнее: «Господи — Иисусе — Христе, — помилуй мя, — грешную». Так хорошо!

◊ Учитесь самоукорению: без него нельзя. Вот я пятьдесят лет в монастыре живу, мне семьдесят шесть лет, слепой, еле ноги передвигаю; и только потому меня Господь милует, что я вижу свои грехи: свою лень, свое нерадение, гордость свою; и постоянно себя в них укоряю — вот Господь и помогает моей немощи.

◊ Молитва — это главное в жизни. Если чувствуете лень, нерадение, что же делать? Таков уж есть человек! А вы молитесь Богу в полном внимании, просто, как дети, говорите слова молитвы Самому Господу: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную». Господь Сам знает, что вы — грешная. Так и молитесь: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Так легче, короче и лучше будет внимание удерживать на словах. Вот так и молитесь.

◊ Любить надо Господа. Ведь Господь добрый! Господь Кровь Свою за нас пролил. За это надо Господа благодарить; и, как дети Отца, молить простить нам наши грехи. Молитесь стоя или даже сидя: ведь Господь видит, что вы дети маленькие, сил у вас мало. Он не взыщет. Просто говорите с Господом. Ведь Он так близок к нам. Святитель Тихон Задонский так молился: «Кормилец мой! Батюшка!» Вот как он Господа призывал!

◊ Вникайте в каждое слово молитвы умом; если ум отбежит, опять его возвращайте, принуждайте его тут быть, а сами языком слова молитвы повторяйте. Так будет хорошо! А сердце пока оставьте и не думайте о нем, довольно вам такой молитвы. Главное, чтобы чувство самоукорения неотступно было бы, чувство своей греховности и безответности — перед Богом. Разве это трудно? Говорите: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную» — и чувствуйте, что говорите. Вы говорите: «Страшно». Но разве сладчайшее имя Господа может быть страшно? Оно благодатно, но надо произносить его с благоговением. А укорять себя надо не только в делах плохих. Дел-то греховных у вас, может быть, и немного, а за мысли греховные тоже будем отвечать.

Преподобный Алексий (в миру Федор Алексеевич Соловьев) после окончания курса Московской Духовной семинарии стал диаконом в церкви Николы в Толмачах, что за Москвой-рекой. Овдовев через два года, он задумал оставить мир и идти в монастырь, но близкие убедили прежде воспитать сына. После молитвы и раздумья отец Алексий согласился и в течение двадцати пяти лет жил в Москве. Последнее место службы его было в Кремле, в Большом Успенском соборе, куда он попал за выдающийся голос (бас).

Как только сын окончил учебу, отец Алексий оставил Москву. 30 ноября 1898 года протоиерей Феодор Соловьев был пострижен игуменом Зосимовой пустыни Германом в монашество с именем Алексий, в честь святителя Алексия, митрополита Московского.

Отец Герман, принимая в Зосимовскую обитель протопресвитера Успенского собора, опасался, что у того могли появиться ростки гордости и самомнения. И он начал смирять отца Алексия. Поэтому первое время отцу Алексию жилось нелегко. Первыми послушаниями его были клиросное пение и совершение богослужений. Обращались с ним сурово, ставили во время службы ниже братии, облачения давали самые плохие. Правда, его определили духовником и освободили от тяжелых физических работ. Пришлось терпеть и на клиросе. Регентом хора тогда был иеромонах Нафанаил, бывший артист оперы, окончивший консерваторию и Синодальное училище, хороший музыкант, но нервный и беспокойный человек. Отец Алексий стал петь на клиросе по-соборному. Отец Нафанаил прервал его и резким тоном стал ему выговаривать: «Это не Успенский собор, вы не забывайтесь, здесь реветь нельзя».

Сразу же став духовником отца Алексия, отец Герман исповедовал его до конца жизни. Он скоро узнал высокие душевные качества инока, его искреннее смирение и богатый опыт священнослужителя, понял его светлую душу. Настороженность сменилась уважением, а затем и большой любовью. Отец Алексий отвечал ему взаимностью. Увеличилось и число исповедников у отца Алексия: вместо старушек-богомолок, приходивших к нему в первое время, его духовными детьми стали многие молодые монахи. Через несколько лет его духовным сыном стал и сам отец игумен Герман. Клиросное послушание ему отменили и поручили учить молодых монахов Закону Божию.

Первые годы пребывания в монастыре были сопряжены для отца Алексия с большими трудностями и огорчениями, но братия считала это время для себя блаженным, потому что посторонний народ почти не бывал в пустыни и отец Алексий оставался безраздельно с монахами. Скорби и трудности опытно познакомили отца Алексия с иноческой жизнью, и он говорил, что только через два с половиной года понял, что такое монашество. Когда уроки по Закону Божию закончились, отец Алексий после ужина читал братии творения святых отцов и делал это до своего частичного ухода в затвор. Кроме того, по праздникам он говорил поучения народу. Его проповеди были простые, полезные и понятные. Незадолго до ухода в затвор он прекратил проповедовать, находя, что это может возбудить в нем тщеславие.

Отец Алексий очень любил природу, но в лес или поле не ходил. Его прогулки ограничивались стенами пустыни. Не торопясь, бродил он по дорожкам, останавливался и внимательно вглядывался в окружающую его красоту: природа его умиротворяла. В то время он жил в северо-восточной угловой башне. В 1906 году, Великим постом, постоянно осаждаемый исповедниками, он стал изнемогать, здоровье его пошатнулось, и он тяжко захворал воспалением легких. Положение было настолько серьезно, что доктор Мамонтов, лечивший его, открыто говорил, что отец Алексий может умереть. То помещение, где он жил, было сырым и холодным, и его перенесли в игуменские покои. Когда его переносили, ударили в колокол к богослужению… Братия все плакали. В Великий четверг отца Алексия соборовали, участвовали все братия, а сын его, Михаил Федорович, плакал, как дитя. Инок Зосимовой пустыни Владимир пишет, что после соборования, когда иноки подходили по очереди прощаться с батюшкой, подошел и он. Отец Алексий простился с ним, потом тихо сказал: «Молись, я надеюсь на Бога, ради ваших святых молитв Господь дарует мне здоровье». После этого отец Алексий стал поправляться. Летом 1906 года он перебрался в небольшую избушку, пожертвованную одним крестьянином, расход по постройке которой взял на себя сын отца Алексия.