И. Сурский - Отец Иоанн Кронштадтский

Выписал из воспоминаний моей мамы Андрей Соколов».

«В 1907 году, в конце мая или начале июня, мне пришлось некоторое время быть в Царицыне на Волге 386, причем несколько дней я жил на пароходной пристани “Самолет”, в одной из кают.

Я заметил, что на берегу Волги начал собираться народ еще с утра и к вечеру того дня весь правый берег на довольно большом протяжении был покрыт приехавшими из соседних деревень крестьянами. Оказалось: их ожидание было не напрасным, так как в Царицын ожидался отец Иоанн из Астрахани, куда он ездил, как потом выяснилось, по приглашению местных горожан для освящения нового храма 387. Из Астрахани отец Иоанн отплыл на пароходе компании “Кавказ и Меркурий”, но в дороге случилась поломка машины, и ему пришлось пересесть на пароход общества “Самолет”, и к моему счастью его приняла не администрация пароходства “Кавказ и Меркурий”, а “Самолета”, где я временно жил. Благодаря этому случаю я попал в число представителей духовенства и администрации города и вместе с ними очутился в салоне первого класса. Здесь служка отца Иоанна сообщил духовенству, что Батюшка все время писал письма и только недавно лег отдохнуть, было уже тогда 12 часов ночи. Не успел он проговорить этого, как вдруг открылась в одной из кают дверь, и из нее появился, точно в сиянии, отец Иоанн: румяные щеки и светло-прозрачные голубые глаза. Сразу же он направился к представителям духовенства, настоятелям храмов и прочим и по обычаю начал приветствовать их братским целованием. Потом Батюшка начал благословлять остальных, а их было довольно много, здесь в ряду с другими стоял и я, и как-то случилось, что, несмотря на мои усилия и крепкое желание получить благословение, я все же его не получил.

Вижу я, как отец Иоанн энергично повернулся, закончив благословлять, и направился из салона к выходу на палубу. В это время толпа на берегу заметила Батюшку и подняла такой крик и вопль, что становилось как-то жутко, слышались отдельные крики: “Батюшка, благослови нас, Батюшка, пожалей нас, Батюшка, не оставь нас!” Я не знал, что мне делать: я не получил благословения. Как же так, тут возле меня был отец Иоанн, и я два раза простирал свои руки под благословение, но его не получил, он как будто меня не замечал. Я вижу через маленькую салонную толпу, как Батюшку уже берут под руки, чтобы осторожно свести его по трапу вниз на пристань, и — о чудо: отец Иоанн энергично оставляет взявших его под руки и быстро, как бы расталкивая толпу, направляется в салон и так же быстро произносит: “Во имя Отца и Сына и Святаго Духа” и благословляет меня, как бы на ходу, с сияющим лицом, после чего опять круто поворачивается к выходу, к ожидавшим его.

Как я был счастлив и рад, что и до сих пор чувствую, что только его благословение хранит меня от жизненных невзгод, а их за это время было у каждого из нас немало.

Толпа хлынула к пристани. Отца Иоанна взяли на руки и понесли до экипажа. Воздух потрясался неистовыми криками, воплями. Отец Иоанн сидит уже в экипаже, но толпа тесно зажала в тиски экипаж, лошадей, полицию. Ехать было невозможно. Полицеймейстер поднялся в экипаже и громко объявил, что отец Иоанн будет служить завтра утреню и обедню и что там в соборе каждый может его видеть и получить благословение, и только после этого заявления толпа отхлынула, лошади рванули и понесли на гору, в город.

Я думал, что если я в 4 часа утра приду в собор, то буду одним из первых, но, оказалось, что я едва попал в притвор храма, и только через головы молящихся мог видеть отца Иоанна перед святым престолом; что же касается его возгласов, то они были отчетливо слышны даже в притворе.

После Литургии я видел, как по улице вели бесноватого, рвавшегося из крепких рук двух мужчин, с блуждающим взглядом, кричащего; его вели к отцу Иоанну в дом настоятеля собора, куда он боковым выходом пришел для подкрепления своих сил.

Бесноватый был введен в дом настоятеля, над ним отец Иоанн отслужил краткий молебен с водосвятием, и больной совершенно утих, и я видел его идущим от отца Иоанна совершенно тихим, нормальным человеком, но как бы от стыда он прятал свой взор в землю. Слава Богу, что это все было дано мне видеть и слышать.

Посылаю Вам описание того, чему я был свидетелем. Настанет же пора, когда русские люди снова свободно зажгут лампадочки у святых икон, среди которых будет и икона отца Иоанна, молитвенника земли Русской.

С почтением С. Ревенко.

78, rue Marechai Oudinot, Nancy (M. et M.), France».

Воспоминания ВЛ. Попова о путешествии с отцом Иоанном от Архангельска до Москвы в 1890 году 388Отец Иоанн был еще при жизни прославлен Богом даром чудотворений.

Подобно апостолу Павлу отец Иоанн в одном из поучений в Архангельском соборе сказал, что им совершены многие чудеса, из коих одни известны, а другие еще неизвестны.

На пароходе отец Иоанн чаще всего сидел на палубе, углубившись в свой духовный внутренний мир. Становилось очевидным, что Батюшка находился в состоянии духовного бодрствования и подъема, переживая какие-то особенные глубокие чувства, словом — в состоянии умной и духовной молитвы. Об этом явно свидетельствовали изредка вырывавшиеся из его уст вздохи, а равно и удивительная игра лица, светящегося иногда поразительною, какою-то как бы неземною радостью... В этом-то вот внутреннем состоянии так свойственного ему молитвенного настроения и духовного созерцания, он был в общении с Богом, в сопребывании в молитве с Самим Духом Божиим, как говорил святой апостол Павел 389.

На одной из станций уже были запряжены лошади, как вдруг в комнату двое дюжих мужичков вводят под руки, с трудом сдерживая, женщину, на вид лет 35-40, одетую в старый полушубок. Женщина была скорчена, согнута почти дугою и дико поводила белками глаз. Страшно мрачное и болезненное состояние с очевидностью было написано на ее лице. И вот, лишь только ее с великим усилием — при помощи еще двух сопровождавших — подвели к отцу Иоанну, как она, в буквальном смысле слова, начала лаять по-собачьи,чрезвычайно быстро и так пронзительно, что едва выносило ухо. Что же отец Иоанн? Он сразу же положил левую руку на ее голову, а правою начал осенять ее крестным знамением и читать медленно, но и отчетливо молитву: “Да воскреснет Бог и расточатся врази Его”.

Однако нечеловеческий вопль-лай усиливался; соответственно этому усиливался и резко звучащий голос отца Иоанна. Мы стояли, что называется, ни живы ни мертвы; становилось жутко и казалось, что волосы на голове поднимаются...

Лицо Батюшки было грозно-вдохновенным и выражало в то же время непреклонную силу воли. Капли пота обильно покрывали его чело. Чувствовалось и сознавалось, что тут, в эти 2-3 минуты, шла напряженнейшая, хотя и невидимая борьба — борьба добра и зла, борьба двух постоянно противящихся друг другу сил, — борьба весьма трудная. Но, благодарение Богу, нечеловеческий вопль болящей стал постепенно стихать, и — о, радость, о, счастье! — больная женщина глубоко вздохнула, вдруг как будто что-то вырвалось из ее уст, она сразу выпрямилась, лицо ее мгновенно изменилось — просветлело, и она с радостным плачем бросилась к ногам дивного целителя, истово крестясь и благодаря Господа.