И. Сурский - Отец Иоанн Кронштадтский

На мой вопрос: “Что такое?”, мне ответили: “Едет отец Иоанн Кронштадтский”. Тогда и я поспешил туда же и стал в длинную очередь. Отец Иоанн стоял у открытого окна вагона и благословлял всех проходящих мимо его окна: одного за другим широким русским крестом».

«Отец Иоанн мой земляк, уроженец Архангельской губернии, Пинежского уезда, села Суры. Последнее расположено на берегу реки Пинеги, притоке Северной Двины.

Не забывая своего родного севера, отец Иоанн в летнее время, чуть ли не ежегодно, приезжал в село Суру через Архангельск 394.

В Архангельске он останавливался на один или два дня и обязательно совершал Литургии в той или иной из многочисленных архангельских церквей. А затем, по просьбам, посещал дома некоторых местных жителей для совершения молебствий.

Помню, как каждый его приезд вызывал среди православного населения Архангельска приподнятое настроение. И всякий стремился, если уж не принять благословение, то хотя бы лично повидать необыкновенного пастыря.

Весьма понятно, что та церковь, где служил отец Иоанн, переполнялась до отказа молящимися.

Будучи в те годы на службе городским приставом города Архангельска, я помню, каких громадных усилий нам стоило тогда поддержание порядка в наэлектризованной религиозным порывом толпе. Особенно было трудно, когда по окончании Литургии отец Иоанн выходил из церкви. Чтобы охранить его от возможности быть смятым толпою, мы окружали его плотным кольцом, и только таким путем можно было пробиться к выходу.

В окружающей толпе начинались возгласы: “Батюшка, благословите! Батюшка, помогите!” Слышался местами приглушенный скорбный плач.

Хорошо сохранился у меня в памяти еще, кажется, последний его приезд в Архангельск летом 1907 года. Приезд его совпал с закладкой в г. Архангельске громадного каменного здания, предназначенного для подворья Сурского женского монастыря 395. Самый монастырь находился на месте родины отца Иоанна в селе Суре.

Инициатива этого сооружения исходила от отца Иоанна, и им же были собраны и средства. При закладке здания молебен служил сам отец Иоанн.

Время тогда было неспокойное. Россия переживала так называемую революцию 1905 года. Наша губерния была переполнена политическими ссыльными. Освободившаяся тогда от цензуры печать левого направления усердно обливала грязью всех, кто шел не с ними. Ею была поднята целая кампания против какой-то шайки иоаннитов, находившихся якобы в окружении отца Иоанна 396.

Появилась не сходившая со сцены столичных и провинциальных театров злостная пьеса “Черные вороны” 397. Все описанное косвенно было направлено по адресу почившего старца, с явной целью дискредитировать его популярность в русском народе.

Несомненно, все эти нападки отец Иоанн видел, и можно себе представить, как скорбел душою этот великий бессребреник и человек, отдавший себя всего на служение ближнему.

И вот когда наконец он, надломленный старостью, болезнью и людской неблагодарностью, ушел от нас в вечность, враги России и тут даже не оставили его в покое. В левой печати ими проявлен был особый интерес к имуществу, оставшемуся после покойного 398. Они предвкушали, что найдутся после его смерти миллионы. И лишь тогда только замолчали, когда выяснилось, что великий пастырь как пришел на землю бедняком, таковым же и ушел от нас.

Да, правда, через его честные руки за долгую жизнь действительно прошли миллионы, и все они ушли на дела милосердия. Это общеизвестный факт, не требующий доказательства.

Заложенное отцом Иоанном в Архангельске подворье было вскоре выстроено 399. Будучи расположено на одной из центральных улиц города, оно вмещало в себе общежитие для монахинь и иконописную мастерскую. В верхнем этаже его была устроена просторная, в два света церковь, охотно посещаемая местным населением».

_______

От автора. Мне лично пришлось быть в этом подворье за Литургией, после которой настоятель приглашал меня к себе пить кофе 400. Это было уже после кончины отца Иоанна.

Завязалась дружеская беседа, и я попросил батюшку разъяснить мне один религиозный вопрос. На это он, ласково улыбаясь, ответил мне:

«Уж этого я никак вам разъяснить не могу. Вот если бы вы попросили меня объяснить вам устройство паровых котлов, то я бы вам это подробно объяснил. Я ведь машинист Ораниенбаумской ветки Балтийской железной дороги, постоянно возивший отца Иоанна из Ораниенбаума в Петербург и обратно. Видя великую силу Божию, постоянно проявляемую через отца Иоанна, у меня зародилась в душе мысль также сделаться служителем Божиим, как отец Иоанн, который дал мне на это свое благословение и устроил меня священником в Архангельское подворье Сурского монастыря».

Когда, бывало, диакон выскочит из алтаря во двор или на улицу покурить и возвратится, отец Иоанн говаривал: «Как от тебя козлом пахнет!»

И действительно, сколько зла на свете от курения табаку.

Сколько пожаров от брошенной спички или папиросы в селах, где сено и солома всюду; сколько лесных пожаров в летнюю жару, где засохшие сучья, кора дерев и береста, валяющиеся на земле, как порох.

Мне приходилось постоянно наблюдать, как страстный охотник, забывший взять с собою на охоту папиросы или спички, переставал думать об охоте, то есть не шел туда, где можно было ожидать дичь, а шел туда, где можно было купить табак или спички.

Однажды, когда я был у приятелей-супругов, пришел к ним холостой господин и стал звать госпожу идти с ним в кино. Сначала госпожа заколебалась, так как она была из хорошей семьи и поняла, что кино это только предлог. Выкурив же папиросу, она заставила замолчать внутренний голос совести и пошла.

А медицинская сторона дела!

Мой родственник, человек 60-ти лет, заболел в Петербурге воспалением легких. Пришел врач и спросил: «Курит?» и, получив утвердительный ответ, сказал, что спасения нет.

Посетил я как-то выставку книг. В одной из комнат выставки лицо, дававшее объяснения, показывало посетителям очень толстую книгу, содержащую научные данные о табаке, и говорил, что никотин гораздо меньше причиняет вреда человеческому организму, чем много других ядов, содержащихся в табаке, которые чрезвычайно вредны для человека.

Все это конечно знал великий прозорливец и потому так не любил табак 401.

Землю для постройки монастыря во имя Двенадцати апостолов (получившего потом название Иоанновского монастыря) на Песочной улице Аптекарского острова, в Петербурге, пожертвовал отцу Иоанну купец Семен Григорьевич Раменский.