Иван Концевич - Стяжание Духа Святого в путях Древней Руси. Оптина Пустынь и ее время

Здесь уместно упомянуть об облике о. Николая, каким его застал И. М. Батюшка был невысокого роста, широкоплечий и скорее полный. У него была окладистая борода, но волос почти не было. Чертами лица он напоминал греческого философа Сократа. Но выражение его лица было не сравнимым ни с кем. Оно дышало лаской, приветливостью, сияло и светилось необычайной добротой и привлекало всех и каждого.

Живя у Загоровских, Иван Михайлович часто прислуживал о. Николаю в церкви и сопровождал его, когда о. Николай служил молебны в частных домах, ограждая его от стекавшегося и теснившего его народа. Был он участником одного из паломничеств, какие от времени до времени организовывал батюшка.

Таким образом И. М. знали почитатели о. Николая как церковника-студента, что в те времена являлось исключением. Эти почитатели о. Николая, встретив И. М. во время Гражданской войны и узнав его, оказали ему ценные услуги. Одним из них он был даже спасен от смерти.

И. М. Концевич читал в Сан-Франциско два раза лекцию об о. Н. Загоровском. Материалом для этого ему послужили прежде всего его личные воспоминания. Пользовался И. М. также сведениями, полученными им от дочери покойного о. Николая — Лидии Николаевны Бобрищевой, умершей в Париже в 1964 г. Но главное, — это рассказы бывшей послушницы Ульяши Ноздриной, сопровождавшей о. протоиерея в его изгнании и постриженной им с именем Магдалины.

Лекция И. М. Концевича была в свое время записана, и мы здесь представляем ее содержание.

Отец Николай происходил из древнего княжеского рода, обедневшего и перешедшего в духовное сословие. Отец его, о. диакон Михаил Феоктистович, жил на окраине Ахтырки, называвшейся Гусыницей. Он был человеком мягкого характера, не от мира сего. Кроме церкви ничего для него не существовало, он не входил в вопросы, касающиеся дома и семьи. Зато жена его, Параскева. Андреевна, рожд. Роменская, была властной женщиной. Она отличалась исключительным природным умом и большими способностями. Оставшись очень рано вдовою, она поставила на ноги троих детей: Михаила, Анну и самого младшего — Николая. Мать-дьяконица была безграмотной, однако понимала значение образования и старалась всеми силами дать таковое детям. Старший сын, Михаил, очень одаренный, окончив семинарию, поступил в Академию, но по бедности не окончил таковой и рано умер от чахотки. Младший рос на лоне природы на Гусынице, среди крестьянских детей. Его лучший приятель назывался Яшко. С ним они потихоньку курили и чуть не устроили пожар на сеновале. Летом ловили раков и рыбу в реке Ворскле. В лесу собирали ягоды и грибы. Коля Загоровский был чрезвычайно живой, веселый, подвижный. С детства любил народные песни, а также свой родной малороссийский язык, на котором впоследствии охотно изъяснялся в домашней обстановке.

Поступив в семинарию, он стал писать стихи. Но учиться не любил, особенно ненавидел математику. И еще в детстве, вместо того, чтобы идти в школу, он «ховался», забравшись на грушу или в колоду, которая по-украински называется «жлук-то», куда ссыпали золу для стирки белья. Мать, изловив его, накидывала ему веревку на шею и вела с позором по всей деревне в школу. Когда пришло время учиться в семинарии, Коля все же там оказался среди самых лучших учеников, одаренным литературным талантом. В старших классах преподаватель русского языка устраивал спектакли. Молодой Загоровский при этом обнаружил исключительный талант комика. Стоило ему появиться на сцене — это вызывало бурю смеха в рядах публики. Однажды местный архиерей, заинтересованный такой необыкновенной способностью семинариста, пожелал увидеть его игру. Как полагается, Владыку усадили в первом ряду, в кресле. На сцене появился комик, и сразу же зала разразилась сплошным хохотом. Архиерей смеялся со всеми. Чем дальше продолжалась игра, тем общий смех возрастал. Владыка смеялся и смеялся без удержу, пока его смех не превратился в настоящую истерику. Пришлось его вынести из зала на кресле.

Слава Загоровского как комического актера распространилась далеко за пределами семинарии. Знаменитый на Украине артист-предприниматель приглашал его в состав своей труппы, предлагая ему завидный оклад. Но Параскева Андреевна слышать не хотела об этом: «Я хочу тебя видеть в золотых ризах, иначе прокляну!» — заявила она сыну. Пришлось покориться. Супруга отца Николая, Екатерина Ивановна, была образованная, как полагалось, епархиалка. Было у них двое детей. Село, где протекало его пастырство, называлось Малыжино. Это была непроходимая глушь. Отцу Николаю там негде было проявить свою богато одаренную натуру. Драму, которую пережил молодой священник, легко себе представить. Икона Божией Матери, им столь прославляемая, была несомненно свидетельницей его горьких слез и душевного страдания. Действительно, как могла такая кипучая натура примириться с прозябанием в глухом и диком захолустье? И как должна была быть глубока внутренняя борьба этого человека, чтобы смогло совершиться превращение артиста-комика в знаменитого духовного проповедника и народного пастыря! Но такое перерождение совершилось в действительности: блестящие душевные таланты преобразились в духовные. Явное чудо было налицо. Икона Божией Матери, почитаемая о. Николаем как чудотворная, написана в итальянском стиле и вовсе не является копией древней иконы «Взыскание погибших». А между тем о. Николай дал ей именно такое наименование! Последнее наводит на мысль, что юный иерей был на краю отчаяния, и Сама Божия Матерь поставила его на правильный путь. Икону «Взыскание погибших» о. Николай впоследствии украсил драгоценными камнями.

Народ полюбил о. Николая и окружил его тесным кольцом, но когда пришло время дать детям образование, он перевелся в Харьков и стал настоятелем городского больничного храма. Здесь о. Николай продолжал, как и в деревне, служить перед иконой акафисты и произносить проповеди. Его не смущало, что вначале присутствовали одна или две старушки, но, конечно, ему не могло не быть грустно видеть отсутствие народа. Такое положение, однако, длилось недолго: очень скоро народ повалил валом. Слава о нем, как о Златоусте, распространилась по всему Харькову. Маленький больничный храм стал набиваться так туго, что стены от людского дыхания становились мокрыми. За обедней о. Николай произносил две проповеди, одну из которых посвящал Евангелию дня. Кто-то сказал: «Батюнечка говорил сегодня недолго, только полтора часа». Уходил он из храма чуть ли не в 3 часа дня.

При батюшке образовался особый хор, с которым он посещал частные дома для служения молебнов. Его приглашали нарасхват. После молебна пили чай и общим хором пели «псальмы» — духовные стихи. Многие из них были написаны самим батюшкой. И. М. Концевич и молодой человек, которого звали Демочкой, иногда сопровождали батюшку.