Протоиерей Фёдор Бородин - Сотвори любовь. Как вырастить счастливого ребенка

Первые два года, занимаясь борьбой, мальчишка ко всем задирается, пытается показать, какой он крутой спортсмен. Потом понимает, что еще ничего толком не умеет, и больше помалкивает. А когда он отзанимался шесть-восемь лет и многому научился, то уже ни к кому не пристает. Он и выигрывал, и проигрывал, знает, что такое боль, знает, как будет больно, если он применит свои навыки. Тренер ставит ему условие: услышу, что ты на улице кому-нибудь сломал нос, из секции выкину. По крайней мере, в советское время так было. И такое мужское спортивное воспитание может частично компенсировать отсутствие отца в семье. Поэтому ищите хорошего тренера, лучше пожилого! Это может быть тренер и по спортивному ориентированию, моделированию, по гребле… Но мой совет – борьба. Трое старших сыновей у меня занимались самбо, и я видел, насколько им это было полезно для внутреннего мужского формирования. Вся их детская спесь за полгода-год куда-то улетела, и они стали значительно лучше себя вести.

Вообще понятие «аскеза» – это спортивный термин, позаимствованный Церковью. «Аскео» значит по-гречески «упражняюсь». Мы, христиане, – спортсмены, борцы. Только наша брань не к плоти и крови, как говорит апостол Павел (см.: Еф. 6: 12), но к духам – тем, кто борется с нами. Должны быть навыки этой борьбы, и они преподаются на физическом уровне. Так, обучая ребенка наводить порядок у себя на столе, застилать кровать, мы учим его и созидать свою духовную жизнь. Святитель Григорий Богослов говорит, что беспорядок ведет к разрушению, потому что беспорядок есть упражнение в разрушении. Разрушении чего? Прежде всего себя, своей судьбы, работы, семьи…

Если не получается со спортом, надо устроить так, чтобы дедушка или чей-нибудь папа взял вашего сына с собой в поход. Летний поход в лес, на север, на байдарках – только без мамы, которая вокруг него кудахтает. Чтобы мальчик самостоятельно столкнулся с тем, во что выливается его поведение в коллективе.

Ну и очень важно проявлять уважение к мужским решениям сына. Допустим, так: «Вот скажи, пожалуйста, будешь ты ходить на музыку или в художественную школу? Выбирай». – «Мам, я не знаю!» – «Нет, все-таки это твоя судьба, выбирай». И если он выберет художественную школу, а вы надеялись, что он станет Башметом, то имейте силу отправить его в художественную школу. И он поймет, что вы уважаете его свободу. А когда он это поймет, ему будет значительно легче слушаться вас во всем остальном. И он научится нести ответственность за принятое решение.

Помню, когда я был совсем маленький, дошкольник или первоклассник, моя сестра стала ходить к знакомой родителей на уроки английского. И меня спросили: «Федь, а ты хочешь учить английский?» – «Ну ладно, пойду за компанию». Стали мы ходить к англичанке, а потом она заставила меня что-то учить, и я сказал маме, что больше не пойду. Мама ответила: «Прости, пожалуйста, уже все. Тебя же спрашивали, и ты принял решение. Так что давай учи». До сих пор помню этот урок. Надо, чтобы ребенок нес ответственность за принятое решение. Чаще, к сожалению, бывает, что за сына все решает мама, как в анекдоте: «Сыночек иди домой». – «Мама, а что, я уже замерз или проголодался?»

Воскресная школа – это такая удивительная радость нашего времени. До революции при церквах, на приходах были приходские школы; они выполняли функцию начального образования и потому, как всякое учебное заведение, редко вызывали у детей добрые чувства и вселяли желание учиться; а в советское время воскресных школ не могло быть по определению. Были отдельные проекты, которые рано или поздно заканчивались – в лучшем случае выговорами на работе или увольнениями, а то и тюремным заключением. Но в начале 90-х годов плотину прорвало, и мы стали открывать воскресные школы. Ни опыта, ни преемственности не было, и мы даже не могли опереться на дореволюционную традицию. Все пришлось делать заново, с нуля – на вере, на энтузиазме. Сейчас уже кое-какой опыт накоплен, мы начали его систематизировать, осмыслять; по большей части опыт хороший, прекрасный, но есть и печальный – он заключается в том, что Русская Православная Церковь большую часть детей, обучающихся в воскресных школах, теряет для церковной жизни с того момента, как они вырастают и уходят в самостоятельную жизнь. То есть ребенок, который с пяти или с семи лет ходил в воскресную школу, в 14–15 лет пропадает. Думаю, пропадает 8 из 10 человек; вот такая статистика, если не хуже.

С одной стороны, это, к сожалению, нормально, потому что невозможно за другого выбрать, строить ли ему взаимоотношения с Богом или игнорировать их. Сколько бы ты ребенку о Боге ни рассказывал, как бы ни был интересен и даже свят преподаватель, только сам человек может решить, что в его жизни на первом месте должен быть Господь. И здесь не надо ставить сверхзадач.

Какова наша педагогическая задача в семье? Дать ребенку опыт жизни в любви, задать высокий стандарт любви и жертвенности во взаимоотношениях с любимыми людьми, научить ребенка, чтобы он этого ожидал, чтобы он этого хотел. И то же самое должно быть с верой. Допустим, человек вырос в пространстве русской культуры, читал Толстого, Достоевского, любит этих писателей, но не верит в Бога. К нему в дверь звонят протестанты и говорят: «Пойдем с нами, мы хотим показать тебе Христову Церковь». Он идет с ними и понимает, что это не то. Если человек с детства слышал рассказы об океане, а его приводят к бассейну и объясняют: «Это океан, видишь, много воды и можно нырять», то он отвечает: «Ребят, когда мне понадобится океан, я его найду, я знаю, как он должен выглядеть, я помню, мне рассказывали». Тот, кто вырос с высоким стандартом любви, будет сам себе задавать именно такой стандарт при строительстве семьи; так же и тот, кто приходит к Богу, хочет увидеть веру, о которой он читал у Федора Михайловича, не меньше. Или никакой, или такая.

Задача воскресной школы схожа с основной задачей семьи: показать ребенку, что такое любовь в Церкви, любовь между людьми, что такое присутствие Божие, как оно преображает человеческие отношения. Дать попробовать на вкус, чтобы потом, когда он, может быть, захочет вернуться в Церковь, в 40 или в 50 лет, мог именно это найти, обрести в своей жизни.

Где-то когда-то незнакомый священник занимался с этим ребенком, а он вырос и вернулся в Церковь, но в наш храм. И ты стоишь и радуешься, понимая, что чудо возвращения, как в притче о блудном сыне, совершилось потому, что был любящий отец, который посеял семена веры в детскую душу. Он сеял – а ты жнешь; ты сеешь – другие будут жать, когда и как это произойдет, неизвестно. Но наша программа-минимум – за то время, пока ребенок ходит в воскресную школу, дать ему опыт жизни в церковной общине.