Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Эта изъеденная западничеством (масонством и безбожием) «образованная» российская общественность уже не являлась голосом Земли. А между тем, если возвращаться к допетровским порядкам, то наряду с возрождением симфонии царской и церковной власти (в лице Патриарха) нужно было бы возрождать и совет Царя с Землёй! В древности, особенно в XVII в. этот совет выражался, как мы помним, в Земских Соборах и в общении Царей с московским людом иной раз прямо на Красной площади, с лобного места. И в те древние времена подаваемый Государям таким образом «голос Земли» не всегда совпадал с их, Государей, желаниями: толпа (наипаче московская) могла и бунтовать. Но это была в любом случае всё же русская и всё же православная толпа, и в подавляющем большинстве случаев Цари могли найти (и находили) с ней в конечном счёте общий язык, т.к. эта толпа никогда не требовала ни ограничения самодержавной власти Царя, ни тем более совершенного её упразднения. Напротив, всегда Земля требовала от Царей усиления их власти с целью обуздания своеволия и баззаконий боярства и чиновничества. В отличие от западного абсолютизма, самодержавие Государей Российских никогда (кроме Ивана Ужасного) не было произволом. Никогда Русский Царь не мог сказать: «Государство — это я». Он всегда был ограничен (если можно употребить такое понятие) христианской совестью, советом Церкви и советом Земли, но никогда не воспринимал это как связанность, лишение его должной свободы. Царь Русский всегда осознавал себя и частью Земли, и Церкви, и служителем их, ответственным пред Богом и за Землю, и отчасти (после Патриарха) за Церковь, почему ему просто необходим был постоянный совет с ними. Нынче учёные иной раз называют это «элементами демократии». Вряд ли такое понятие сюда подходит. Русский народ никогда (!) не домогался принимать постоянное участие в управлении государством, в делах царских. Он мог лишь (иногда со смирением, а иногда буйно) выражать Царям в лицо своё мнение (требование) в каких-то чрезвычайных, исключительных случаях, наипаче когда сам Царь просил его об этом. Такое положение вещей можно с полным основанием обозначить церковным термином симфонии (созвучия, согласия) Царя с Землёй, или Соборности, но не «демократией» (народовластием).

Постоянного участия в управлении государством, а значит действительного ограничения царской власти, вплоть до полного её упразднения, стали требовать те, кто, вместо Царей, хотел править Россией, Русским народом, то есть иудео-масоны! И это было уже требованием парламентаризма (конституционной монархии, или прямо — республики), требование исключительно западническое, не русское, шедшее вразрез не только с волей монархов, но и с волей Земли! Оно всегда лживо прикрывалось демагогическими словами о «воле народа», «воле России», «народном благе»... Это было уже совсем не то, что даже извечная боярско-княжеская «оппозиция» Самодержавию. Она, как мы видели, и не мыслила России без Царя; Царь и ей был нужен (иначе князья просто передрались бы, как в эпоху удельных усобиц). Боярская оппозиция добивалась относительной независимости, как бы автономии, и, конечно, не прочь была бы руководить Царями, но это никогда не могло в полной мере осуществляться по причине неизбежных и постоянных распрей внутри самой княжеско-боярской, или дворянской оппозиции, состоявшей из разных группировок вокруг наиболее сильных семей, обречённых на отсутствие единства из-за властолюбия и корысти каждой из них. Можно сказать, что княжеско-дворянская оппозиция искони стремилась ослабить (и ослабляла, расшатывала!) Самодержавие, вместе с тем желая его непременно сохранить! Позиция противоречивая и шаткая. Именно эта шаткость и привела к тому, что российское дворянство с XVIII в. как бы ухватилось за проникшее в него с помощью самих же Самодержцев (!) масонство, а в XIX в. — и еврейство, а они быстро привели дворянство к требованию упразднения Самодержавия вообще, под самым «благороднейшим», разумеется, предлогом «пользы Отечества», «блага России», «счастья народа»...

А как было на самом деле? То есть нуждались ли в XX веке Отечество, народ (Земля) в свержении Самодержавия? По переписи 1897 г. население Российской Империи (включая Польшу и Финляндию) составляло почти 129 миллионов человек. По данным, относящимся к 1870 г., дворянство потомственное составляло в этом населении 0,8%, дворянство личное и служащее — 0,4% (всего — 1,2%), духовенство — 0,9%, городские сословия (куда входили интеллигенты, купцы, промышленники и рабочие) — 9,2%, военные сословия — 5,5%, иностранцы — 0,27%, лица вне всех сословий — 0,43% и, наконец, сельские сословия — 81,5%! По очень приблизительным данным в 70-х годах XIX в. на каждые 100 жителей в среднем в Европейской части России приходилось: русских — 72,5 человека (сюда включались и украинцы, и белорусы), финнов — 6,6; поляков — 6,3; литовцев — 6,9: евреев-3.4; остальные народности составляли совсем уж незначительные доли. По вероисповедному признаку население распределялось так: на каждые 100 жителей приходилось православных и единоверцев — 83,4; раскольников (старообрядцев) — 1,5; католиков — 4,4; протестантов — 3,6; иудеев — 3,0; магометан — 3,6 человека. В конце XIX — начале XX в.в. (до 1914 г.) процентный долевой состав населения по сословиям и народностям, конечно, несколько изменился. В связи с бурным ростом промышленности сильно увеличилась численность рабочих. В 1913 г. их было в России 11 миллионов (вместе с семьями). Но одновременно бурно возрастало и всё вообще население, в том числе его основная часть — крестьянство. За 20 лет царствования Николая II (с 1894 по 1914 г.г.) население России возросло на 40%, или на 50 миллионов человек и составило 180-182 миллиона! Доля рабочего класса составляла, таким образом, примерно 6-7%. Процентное отношение дворянства, а также прочего (помимо рабочих) городского населения и евреев к обшей массе населения России почти не изменилось, или изменилось незначительно. Тогда для периода 1900-1914 г.г. мы получаем примерно такую итоговую картину. Дворянство, городское население (в том числе интеллигенция, чиновничество) вкупе с рабочими, и евреи составляли в обшей сложности не более 11-12% населения России. 81-82% по-прежнему приходилось на крестьянство. Оно всё было за Православную Самодержавную Монархию (за исключением ничтожного числа бездельников, презираемых своими же односельчанами). Если учесть, что в среде рабочего класса не менее половины были если и не горячо за монархию, то и не против неё, что в дворянстве, пусть не большинство, но значительная часть оставалась верной Царю и Церкви, это и некоторая часть интеллигенции, особенно — чиновной, также была верной Самодержавию, что, наконец, наверняка больше половины простых евреев (основная масса) тоже не собиралась бунтовать, вполне приспособившись и к устройству российской жизни, то получится такая картина. «Образованная» либеральная и революционная «общественность» России вкупе со своим главным орудием — частью рабочего класса, эта «общественность», требовавшая власти (или участия во власти над страной) и так или иначе, в той или иной мере враждебная Царю и самому принципу Самодержавия, заявлявшая себя «голосом» Земли составляла приблизительно — смешно сказать — не более 6-7% населения этой Земли!