Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

В этих посланиях видим столько же полного понимания, что происходит с Русским Народом, и кто его губит, сколько и полного непонимания того, почему это всё происходит и какое имеет значение! Но, как мы помним, так и должно было быть! Одна часть Руси через непонимание смысла вещей и должна была из чистой любви делать всё, чтобы спасти от страдания другую, основную часть, согласившуюся на страдания, смерть, на Голгофу ради спасения в Боге, из чистой любви ко Христу. И все обретали спасение в главном — в любви, «ибо Бог есть любовь» (1 Ин. 4. 8, 16).

Страны-участницы конференции в Генуе 1921 г. оружия белым не дали и не организовали войну против большевиков. Но послание Собора Русской Зарубежной Церкви во многом способствовало тому, что правительства Запада тогда воздержались от официального признания советской власти, и ей удалось договориться кое о чём лишь с Германией (Раппальское соглашение).

Ленин и его партия-секта пришли в чрезвычайное бешенство! Они ясно понимали, что верующие в России вполне единодушны о теми, кто теперь за границей. От Патриарха Тихона стали требовать церковными средствами (запрещение в служении, лишение сана, отлучение) «наказать» русских архиереев за рубежом, дерзнувших сказать міру правду о большевицком режиме. Патриарх отказался. И отказывался до конца своих дней. Тогда против всего духовенства и самых активных верующих была устроена грандиозная провокация.

Воспользовались страшным голодом, наступившим как раз в 1921 г. и особенно поразившим Поволжье. Вымирали сотнями тысяч, в иных местах — целыми селениями. Из-за границы пошла немалая помощь голодающим, но доходила до них крохами, только для показухи. Основная же часть помощи оставалась в центре, у большевицкого руководства для поддержания их режима, не особенно и нуждавшегося в этом, т.к. уже вовсю шла продажа ценностей и драгоценностей России за границу. Американские дельцы знали, что помощь идёт не голодающим, а большевикам, и продолжали собирать и посылать её... В такой обстановке в 1922 г. большевики решили начать кампанию «изъятия церковных ценностей» якобы для помощи голодающим. Цели кампании Ленин определил так.

«Товарищу Молотову для членов Политбюро. Строго секретно. Просьба ни в коем случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) делать свои пометки на самом документе. Ленин... Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной (!) и безпощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления... (Этим) мы можем обезпечить себе (!) фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало... Позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, на даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обезпечил нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обезпечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием церковных ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне».

Итак, ограбить Церковь для поддержки своего режима, но под видом «помощи голодающим»... Это лишь одна цель. Вторая, не менее важная, по Ленину, состояла в том, чтобы расправиться с духовенством и верующими, которые несомненно будут сопротивляться, и уже начали сопротивляться, как в г. Шуе, ограблению Церкви и кощунственному святотатству в отношении богослужебных сосудов и освящённых предметов. Ильич далее пишет: «... Мы должны именно теперь дать самое решительное и безпощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий... Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин ( русский — прот. Л.), — никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни перед публикой тов. Троцкий (!...) Политбюро даёт детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивлявшихся помощи голодающим (!)... закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и самых опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности также... и Москвы, и нескольких других духовных центров... На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками VIIV, НКЮ и Ревтрибунала». Задача совещания — «секретное решение» о «безпощадной решительности» и «кратчайших сроках» изъятия церковных ценностей с такой целью: «Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам до этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать». Далее Ленин говорит, что в секретной комиссии «обязательно» «участие тов. Троцкого» (!) и заканчивает постскриптумом: «Прошу т. Молотова постараться разослать это письмо членам Политбюро вкруговую сегодня же вечером (не снимая копий) и просить их вернуть Секретарю тотчас по прочтении с краткой заметкой, согласен ли с основою каждый член Политбюро, или письмо возбуждает какие-нибудь разногласия. Ленин» (выделено везде мной — прот. Л.)

Значит, за отнятые у верующих ценности и святыни, которые никогда не пойдут на помощь голодающим, ещё и — «расстрелять как можно больше» верующих!...

Письмо написано 19 марта 1922 г. Разногласий по нему не было. Провокация началась. Патриарх Тихон, как и многие епископы на местах, занял в основном совершенно правильную позицию. Он соглашался отдавать церковные драгоценности, но, во-первых, кроме богослужебных сосудов и других освящённых предметов, т.к. это запрещено канонами Церкви как святотатство, и, во-вторых, с тем, чтобы иметь возможность убеждаться, что ценности идут действительно на помощь голодающим. При этом советским властям предлагалось взамен богослужебных сосудов и святынь (как бы в качестве «выкупа») брать собранные с верующих золотые, серебряные вещи, другие драгоценности (или деньги) равной стоимости. Многие местные Советы и комитеты Помгола (помощи голодающим), в том числе Петроградский, поначалу вполне соглашались на все эти условия, наивно думая, что речь идёт, в конечном счёте, именно о ценности (стоимости) средств и именно для помощи голодающим... Но ГПУ и Ревтрибуналы в таких случаях быстро разъясняли, в чём суть дела, или прямо брали всё в свои руки. Безконтрольному и насильственному изъятию богослужебных и освящённых предметов Патриарх Тихон решительно воспротивился и призвал верующих также постоять за свои церковные святыни. Вот этого и ждали провокаторы! По советскому «закону» все имущества Церкви, в том числе и сосуды, являлись «собственностью государства», так что Патриарх, по этому закону, не имел права чего-либо не давать и ставить государству какие-либо условия... Начались столкновения безоружных верующих с вооруженными чекистами, быстрые «судебные процессы» и расстрелы. Патриарха Тихона сперва привлекли к суду в качестве «свидетеля», издевательски показывая ему, что он, архипастырь, повинен в смерти множества своих расстрелянных пасомых, а затем и самого посадили в тюрьму на «законном» основании. В день ареста, угрожая новыми и ещё более страшными казнями верующих, большевики вынудили Патриарха Тихона подписать указ от 5 мая 1922 г., которым упразднялось Высшее Церковное Управление Заграницей, созданное на Соборе в Сремских Карловцах полгода назад. Указ был получен за рубежом не сразу и в экземпляре, подписанном не Патриархом, а неким архиепископом Фаддеем, которого никто из русских архиереев не знал. Всем им было понятно, что указ издан под давлением душегубов, не является свободным мнением Патриарха. И тем не менее Собор русских епископов за границей во главе с Митрополитом Антонием из уважения к Патриарху решили подчиниться. Заграничное ВЦУ, состоявшее не только из представителей епископата, но и — священников и мірян, было распущено. Взамен его был образован более соответствующий канонам Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ), действующий на основе Постановления N 362 (против него потом не возражал даже митрополит Сергий (Страгородский).