Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

6 мая 1919 г. в г. Ставрополе состоялся Церковный Собор, избравший временное Высшее Церковное Управление на Юго-Востоке России, объединившее епархии Церкви, находившиеся вне большевицкого режима. Патриарх Тихон признал и одобрил это вполне естественное и нормальное деяние.

Во время Гражданской войны произошло много важных и знаменательных событий, как военно-политического, так и церковного, духовного характера. Но одно из них является наиболее знаменательным и ключевым.

11 апреля 1918 г. в среду на 6-й неделе Великого поста в Курске, находившемся в это время в Совдепии, были украдены из Знаменского собора чудотворная Курская Коренная икона Знамения Матери Божией и её чтимый список (копия), имевшие очень драгоценные оклады. Это было уже вторичным поруганием данной святыни со стороны революционеров. Православный Курск пришёл в ужас и скорбь. Каждодневно возносились особые молитвы о возвращении иконы. И вот, 3 мая того же года, одна бедная женщина случайно обнаружила обе иконы, ограбленные, без окладов, в грязном мешке близ запущенного Феодосиевского колодца рядом со Знаменским монастырём и бывшим Дворянским собранием, где располагалась ЧК. Как потом выяснилось, чекисты дали этот мешок случайному человеку, чтобы он бросил его в колодец. Но тот, заглянув в мешок, убоялся и Бога, и чекистов, и оставил его просто так на земле близ колодца. Обретение иконы стало праздником для всего города, звонили, как на Пасху! В сентябре 1919 г. Курск, был взят ненадолго Белой армией. Генерал Кутепов назначил расследование всех злодеяний большевиков в Курске, в том числе и по делу об иконе. На задворках здания ЧК, на помойке были найдены два матерчатых чехла, в которых находились иконы. Чекисты, всё время утверждавшие, что иконы украдены ворами, были разоблачены. Группа их вкупе с другими советскими преступниками была расстреляна. Теперь им поставлен памятник, и сквер, где он находится, назван «Парком героев». У «совков» это не вызывает никаких чувств, принимается как «нормальное». В октябре 1919 г. при отступлении «белых» из Курска епископ Курский и Обоянский Феофан, с группой иноков Знаменского монастыря, спасая святую икону от новых кощунств или истребления, с общего согласия всей братии увез её на Юг, в Крым, затем в 1920 г. с войсками Деникина — в Сербию. Оттуда, по настойчивой просьбе генерала Врангеля, ещё державшего Крым, икона ненадолго вновь вернулась в Россию. А 29 октября 1920 г. на дредноуте «Генерал Алексеев» вместе с последними белыми воинами и множеством беженцев навсегда покинула бывшую Русскую Землю, ставшую теперь землёй антихриста, сделавшись Путеводительницей (Одигитрией) Русского Зарубежья, русских изгнанников даже до сего дня. Это было завершающим этапом того Великого Исхода русских из России, который начался уже в 1917 г. и продолжался, по нарастающей до октября 1920 г. Всего за это время из Совдепии за границу вынуждены были и смогли уйти около 3 миллионов человек, в подавляющем большинстве обретая очень горькую и тяжкую участь изгнанников в чужих народах, где никто их не ждал, и где у них — ни кола, ни двора, ни работы... Но они предпочли выживать в этих, подчас немыслимо трудных условиях, но не быть в подчинении у большевиков. Вместе с этими миллионами православных, как со своей паствой, ушли и пастыри (кто сумел), немалое число епископов, священников, монахов. И там, за границей, всем им нужно было устраивать церковную жизнь. Мало кто из них знал тогда, что это изгнание — навсегда! Большинство думали, что это — временно, ненадолго, ибо не может же быть, чтобы Россия (!) — Дом Пресвятой Богородицы (!) была оставлена Богом на поругание «извергам рода человеческого»... И жили, как «на чемоданах», в течение десятилетий (!), ожидая, что вот ещё немного, и большевицкий режим падёт, и все вернутся домой. Но Курская Знаменская икона Пресвятой Богородицы, ушедшая вместе с ними, давала ясное знамение, что подлинная Россия — теперь вне России, за границей! Эта парадоксальная истина подтверждалась очень многим, и в особенности тем, что от Курской Коренной иконы начал изливаться такой поток (!) чудотворений и явных знамений благодати Божией, какого не было давно и в России, и какой был характерен для русских чудотворных икон лишь в глубокой древности! Ещё сохранялась за границей Русская армия, в том числе — казачьи войска с семьями, ещё строились планы возвращения и возрождения России на её земной территории... Почти никто ещё не понимал Божия Промысла и сущности происходящего и будущего. И свою Православную Русскую Церковь в изгнании, за границей, рассматривали именно как Церковь для себя, для русских, и как неразрывную часть (только часть!) Российской Православной Церкви, большинство и главная власть которой, в лице Патриарха Московского, продолжают находиться в России... Лишь через некоторое время стали замечать, что Русское Православие, вынужденно рассеянное теперь беглецами по всем континентам міра, — в странах Европы, Азии, в Австралии, в Северной и Южной Америке, — не только для русских и России, но как раз для этих самых стран и континентов, — для всего міра! Но об этом подробней мы скажем в главе «Круги смыкаются». А теперь вернёмся к моменту Исхода.

Через несколько дней (!) после полной эвакуации последних частей Белой армии из Крыма, Патриарх Тихон издал Постановление N 362 от 7/20 ноября 1920 г., в котором говорилось, что если какая-либо епархия (или группа епархий) Церкви вследствие изменения линии фронта (а фронта уже не было!) или иных внешних причин не будет иметь возможности сноситься с Высшей Церковной Властью, или сама эта Власть во главе с Патриархом «прекратит свою деятельность», то старейший по сану архиерей немедля должен организовать «высшую инстанцию церковной власти» для этих епархий (или епархии) впредь до восстановления связей с Центральной Церковной Властью. При этом Постановление (указ) 362 определяло порядок организации такой власти и для епархий, где есть правящие епископы, и для «вдовствующих», т.е. где епископов не стало. Прежде всего, как видно, указ 362 имел ввиду именно ушедшую за границу часть Русской Православной Церкви, т.к. для неё решительно упразднялась возможность регулярных связей с Московской Патриархией, лично с Патриархом Тихоном. Связи тайные, случайные, конечно, бывали, но они не давали возможности Святейшему управлять Зарубежной Церковью, как положено при нормальном положении вещей.

Русские архиереи, прибывшие в 1920 г. сперва в Константинополь, по согласию с Константинопольским Патриархом и с архиереями, ещё до революции находившимися за границей, на основании указа 362, немедленно преобразовали Высшее Церковное Управление на Юго-Востоке России в «Высшее Русское Церковное Управление Заграницей». Оно возглавлялось Собором русских архиереев числом — 34. В этот Собор вошли наряду с изгнанниками и те епископы, которые возглавляли русские приходы, давно существовавшие в Европе, в Китае, в Маньчжурии, в Японии, в Африке, в Финляндии, в Латвии (отныне уже не входившей в состав России), в США, а также Миссию в Южной Америке, Миссию в Иерусалиме. Во главе этого Собора архиереев стал, конечно, всеми почитаемый и широко известный во всём христианском міре Митрополит Антоний (Храповицкий). Вот ведь как дивны дела Господни! Хотя он и получил более всего голосов как кандидат в Патриархи, жребий Божий не ему судил стать Патриархом Московским. Но он тем же Промыслом Божиим становился Главой Русской Зарубежной Церкви, соделавшейся (по отпадении в отступничество и ересь «Московской патриархии») единственной истинной Русской Православной Церковью!