Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

На всё сие из Москвы отвечали, что чужими землями не владеют, а только своими, ибо Смоленск — русский город, говоря и о том, что законной «отчиной» Московских Великих Князей, как прямых потомков древних Великих Князей Киевских, являются также и Киев, и Галиция и Волынь... Отвечали ещё, что всегда стояли и будут стоять за христианство против бусурманства, но в королевской короне не нуждаются, что с папой готовы быть в дружбе, но без всякого подчинения Церкви ему, что Смоленск Польше отдан не будет. В эти как раз времена стал бывать на Руси посол императора Сигизмунд Герберштейн, составивший «записки о московских делах», а также другие послы и путешественники, сообщившие много сведений о Московии тех времён. Кое-как замирились и с Польшей и с Прибалтийскими немцами, но мир, конечно, не стал долговечным. Огромною угрозою явились тогда для Москвы Крымские ханы, особенно после смерти Менгли-Гирея в 1518 г... Ещё до этого наследник его Махмет-Гирей не раз нападал на Московские земли.

А в 1521 г. он совершил самый страшный набег на Русь, подойдя и под стены Москвы, пограбив ужасно множество наших земель и взяв огромный полон, по некоторым данным, — до 800 тысяч человек. Крымцы тогда живо смекнули, что могут легко торговать своей дружбою и с Москвою и с Польшей. С Польши они уже брали дань (15000 червонцев). Но Москва в дани им решительно отказала, стремясь вместе с тем к мирным отношениям, когда это было возможно. С этой поры Крымское ханство становится настоящим вертепом бандитов, безконечно продажных и вероломных, нагло вымогающих деньги при каждом удобном случае у всех, — и у временных друзей, и у столь же временных врагов. Пришлось против них устраивать сложную оборону, где важное значение именно в те времена возымело казачество.

До сих пор спорят о том, откуда пошло это слово. Внимательный взгляд на множество значений слов «казак», «казать», «казаковать», «казачок», «казанье» и т.п. даёт возможность понять, что оно происходит изначально от глагола «казать» в значеньи «указывать», «показывать» (путь), «сопровождать», служить проводником, служить в особых передовых разведывательных отрядах (вообще служить) и закрепляется постепенно за двумя видами службы, — службой вольных людей на окраинах земель (государства) и службой отдельных свободных людей у отдельных господ. Тюркско-татарское слово «козак», «казак», «казах» — это языковое совпадение. Казачьи отряды становятся поселениями-станицами, (от древнего слова — стан, становье, остановка) на многих украинах (украйнах) Московской Руси. Здесь уместно напомнить нынешним украинским национал-патриотам, что даже в малороссийском наречии слово «украина» всегда означало именно только окраину. Иное дело древнее слово «край». Оно и тогда и теперь имело два основных значения — оконечности чего-либо, и родного края, родной стороны (т.е. родины). Но в этом значении в украинском языке оно и теперь имеет форму «край» («ридный край»), а не «украина». В XVI веке были «украины»: Рязанская, Поволжская, Сибирские, даже — Турецкая (!) и другие, и в том числе — Малороссийская. Ядром её стали земли по Днепру, вокруг Канева. Здесь исстари сидели Чёрные Клобуки, — потомки торков, берендеев, печенегов, посаженные ещё князьями Киевской Руси на украины (окраины) государства для защиты его от кочевников, и часто потом назывались по имени северокавказского племени — черкесами, или черкасами. К этим селянам-воителям, имевшим многие льготы и вольности, стали стремиться и многие малороссы — вольные люди, которых тоже называли «черкасами». Сие малороссийское казачество сделалось так знаменито в XVI в., что долго (лет 200) в Московии всех малороссов звали «черкасами» (или «черкасцами»). Первым их атаманом, признанным в Польше и получившим определённые права, был Евстафий Дашкович, православный малоросс, принявший участие в нашествии Махмет-Гирея на русские земли и проливший немало христианской крови. Вольница — опасная вещь, хорошо если она твёрдо стоит в Православии, плохо, если она становится просто разбойной. Тогда же в XVI в. возникает ещё одно средоточие малороссийского казачества — Запорожская Сечь. Так что не только против крымских татар, но и против «своих», по Крещению, малороссийцев устроялось казачество Великороссийское на южных границах Московского государства. Возникало оно и на иных Великороссийских украинах. В них устремлялась прежде всего «Русь удалая, о которой мы говорили в начале. Она заложила лучшие нравы казачества, не забытые в нём по сей день!

Василий Иванович продолжал собирание русских земель воедино. При нём вторая половина Рязанского княжества была окончательно взята к Москве. Потерял свою относительную свободу и Псков. Там были раскрыты крамолы и казнокрадство. В 1509 г. мирно, без крови Псков с землями был присоединён к Москве. Вечевой колокол сняли и отвезли в столицу. Много семей псковичей переселили к Москве, а на их место посадили московские семьи. Летописец, скорбя о родном своём городе Пскове, пишет, что «исчезла слава Псковская за самоволие и непокорение друг другу, за злые поклёпы и лихие дела, за кричанья на вечах, не умели своих домов устраивать, а хотели городом управлять». Хорошее обличение демократии! Земли князей Стародубских и Новгород-Северских, владельцы которых перешли от Литвы к Москве, также были взяты к последней как её прямые владения. Пополнился список боярства Москвы. В него уже входили до 150 очень родовитых семей бывших удельных князей, в том числе Рюриковичей и Гедиминовичей, то есть людей великокняжеской крови.

Правящий слой страны разделился. Раньше бояре Московских Князей были всецело преданы Государю, от него получая боярство и милости. Так же смотрели на вещи потомки их, представители старых боярских родов. Они поддерживали как укрепление самодержавия, так и объединение Русской Земли вкруг Москвы с упразднением бывших уделов. В этом они сходились с решающей массой и большинством народа, вполне одобрявшими то и другое и видевшими в Государе Царя-отца, не столько судью, сколько заступника и даятеля милостей. Государь это знал и любил совещаться с такими боярами, а также с служилыми дьяками, приближёнными по способностям и полной преданности ему. Но не так думали и вели себя бояре из старинных удельных князей. Они почитали себя равными Великому Князю по крови, ничем ему не обязанными, но право имеющими в силу происхождения на участие во всех важнейших делах, на первые места в Государевой Думе, на высшие должности. Усиление самодержавия им не нравилось, потеря своей независимости — тем паче. К тому же рядом был постоянно пример польско-литовских панов, имевших большие «привиллеи» (привилегии) и права у своих королей, и думавших больше об этих своих «привиллеях», чем о службе королю и стране. Древнее право «отхода» давало московским боярам-князьям основание в надежду, в случае необходимости, уходить от Москвы к Литве. С этим Василий III вёл решительную борьбу. Уличив или заподозрив князя в желании «отойти», он брал с него, как мы бы теперь сказали, «подписку о невыезде» и требовал, чтобы за него поручились в огромных деньгах другие бояре. Так за Михаила Глинского поручились трое в 5000 рублей, а за этих троих — ещё 47 человек! Подобная же подписка с порукой была взята и за Василия Васильевича Шуйского (это род нижегородских и суздальских князей — Рюриковичей, выдвинувшийся особо при Василии III).