Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Что же, неужели болыиевицкая партия-церковь отказалась от своей веры, своей религии? Ничуть! Она добилась главного — интеграции, включения в свою антихристову религию и церковь веры и церкви, имеющей вид православной!

Как это происходило?

Хотя общий исход столкновения двух антихристовых режимов — гитлеровского и сталинского, определялся некими глубинными причинами, в непосредственных военных сражениях решающее значение могли обретать и обретали такие случайные события, неслучайность которых была слишком очевидной! Главнейшее из них произошло в первый и решающий период войны. Гитлер, руководствуясь идеей «блицкрига» (молниеносной войны) рассматривал кампанию 1941 г. как определяющую; в итоге её по меньшей мере должна была быть взята Москва, и в данном плане не было чрезмерной самоуверенности. Паническое бегство Красной армии привело к тому, что осенью этого года немцы действительно подошли к Москве. Громадный перевес немецких сил в технике и вооружениях не оставлял ни у кого никаких сомнений относительно победы под Москвой, и советские и немецкие синоптики предсказывали сравнительно тёплую осень. Германским войскам даже не было выдано зимнее обмундирование. На 7 ноября 1941 г. в Москве был запланирован парад немецких войск и отпечатаны пригласительные билеты на Красную площадь. Сталин находился в растерянности. Василевский, Жуков, другие советские военачальники делали всё, что было в человеческих силах для обороны столицы, но сил-то было крайне мало! Кое-где удавалось сдержать натиск немцев ценой настоящего героизма и самопожертвования солдат (к примеру, на Волоколамском шоссе, знаменитыми панфиловцами). Но на иных направлениях происходили «чудеса». Так, на одном из шоссе перед Москвой не оказалось ни одного существенного заслона ехавшим по нему немцам. Они ехали-ехали, и уже перед самой столицей остановились... В головах нормальных немецких военачальников не могло уложиться, что русские оставили Москву без прикрытия, совсем! Немцы решили, что здесь какой-то «хитрый подвох», «ловушка» и остановились, чтобы разгадать коварный замысел противника. А противника-то перед ними и не было! Так что, если бы они продолжали ехать, то так бы и приехали в самую Москву... Но этой их остановки было достаточно, чтобы советские, спохватившись, быстро «заделали прореху». А в конце октября — в ноябре ударили такие морозы, каких в Подмосковье давно не бывало в это время года. Мороз достигал 25°-30° С и более. И весь «фокус» оказался в том, что в немецкой технике, в основном, использовался эрзац-бензин, замерзающий при таких температурах! Главным образом, только самолёты, где употреблялся натуральный бензин, могли летать. Вся остальная громадная немецкая техника прочно стала на этом морозе. Практически не могли двигаться и солдаты, замерзавшие без зимней одежды... В таких условиях оказалось достаточно нескольких свежих соединений сибиряков в тёплых полушубках, чтобы нанести немцам сильнейшее поражение и отогнать их от Москвы на достаточное расстояние. «Блицкриг» сорвался! Нисколько не умаляя значения и человеческих усилий советских войск и тех трудных боёв, которые полузамёрзшие немцы всё-таки давали под Москвой советским, вместе с тем нужно признать, что решающим фактором их полного здесь поражения стало простое Божие чудо (уже без кавычек)! Многие «советские» и половинчатые, и, уж конечно, все русские православные так это и восприняли! А некоторым были даже знамения Царицы Небесной, свидетельствующие о том, что победы у немцев не будет. Настоящие чудеса стали происходить повсеместно как по отношению к городам, сёлам, так и к отдельным людям, солдатам. В страшных артобстрелах и бомбёжках, когда уже ничто и никто спасти м мог, люди начинали обращаться к Богу и получали чудесные избавления! Это были вчерашние атеисты, настоящие «совки», из них большинство вообще не знали никаких молитв. Так один еврей политработник в минуту смертельной опасности в мыслях сказал: «Бог, если ты есть, — избавь меня, и я не буду ругаться матом с употреблением Твоего имени!» Он получил избавление. Слово своё сдержал. Но до конца дней оставался коммунистом. Другой человек, простой русский крестьянин, зная только одну, притом совершенно искажённую молитву «Отче наш» (это всё, чему в предвоенной деревне его смогла научить мать) сразу вспомнил её под бомбёжкой под Тулой и потом всю войну повторял. Однажды он видел, как русские артиллеристы под огнём немцев тащили по лесной просеке пушку, которую никак не могли без приказа бросить. Немцы палили им в спину трассирующими пулями («красивенькие такие — красненькие, жёлтенькие!»..) и было отчётливо видно, как эти пули, приближаясь к советским солдатам, огибают их! Этот очевидец потом говорил: «Нет, не мы немца победили... У немца было столько оружия, что он мог по одному человеку бить из миномёта! Куда нам!... Бог победил!» В 1970-е годы этот человек стал старостой крупного городского собора, (но молитву «Отче наш» наизусть так и не знал). Что же говорить о тех женщинах, детях, стариках, что оставаясь в тылу, болели душой за своих сыновей, отцов, братьев, которые угодили на фронт! Половина их также начала обращаться к Богу с отчаянной мольбой сохранить своих близких. Начался массовый подъём веры. Мы уже видели, как Сталин использовал его. В открываемые храмы, как на оккупированной, так теперь и на советской территории люди буквально валом повалили! И тыловые, и уцелевшие фронтовики, приходя в них, отдавали Богу, Церкви всё ценное, что имели: золотые украшения, иные ценности, деньги... Один священник рассказывал, что в 1944-45 г.г. у них на городском приходе деньги не считали, а после каждой воскресной или праздничной службы раздавали служащим батюшкам просто по мешку денег. Так и получилось, что после войны до половины (никак не меньше!) советских людей оказались верующими. Но это были уже в большинстве не те, прежние русские верующие, а новые, не оцерковлённые, но искренне всей душой обратившиеся к Церкви! Эта огромная масса людей (десятки миллионов!) устремилась, естественно, в те немногие православные храмы, которые были открыты. Ибо на самом деле возрождение Церкви не происходило и не планировалось; большевики продуманно «дозировано» открывали лишь некоторые, далеко не все храмы, какие можно было бы открыть. Во всей бывшей Великороссии был открыт только один монастырь — Троице-Сергиева Лавра (до революции их было около 1000). Огромные пространства Сибири, Дальнего Востока, Севера так и оставались без действующих церквей. В крупнейших тыловых городах (Н. Новгород, Казань, Саратов, Самара и т.д.) было открыто по одному (редко-два) храма. В сельских местностях на сотни, а иной раз — на тысячи вёрст не было ни одной действующей церкви. Больше всего таковых оказалось на оккупированных территориях, где немцы и румыны открыли церкви. После их отступления большевики поначалу эти храмы не стали закрывать. Здесь и в сёлах действующие церкви были не редкостью.