Иен Барбур - Религия и наука: история и современность

28 Frank Manuel, The Religion of Isaac Newton (Oxford: Clarendon Press, 1974); Richard S. Westfall, Never at Rest A Biography of Isaac Newton (Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1984); Richard Westfall, «The Rise of Science and the Decline of Orthodox Christianity: A Study of Kepler, Descartes, and Newton», in God and Nature, ed. Lindberg and Numbers.

5. Природа человека: тело и разум

Мы уже говорили, что «виртуозы» находили человечество исключением из механистических законов. В ньютоновой вселенной оставалось место для нравственности и целей, поскольку она была задумана Богом, а человечество еще не утратило своего особого достоинства, ибо оно обладало разумом. Хотя мы совершенно одиноки в огромном и сложном мире-машине, тем не менее, мы не чужды ему, ибо разумный порядок, по которому устроена природа, сродни человеческому разуму Так как природа — это создание божественного разума, ее можно постичь разумом человеческим. Традиционная идея души отождествляется здесь с «духом разума» и гарантирует особое положение человечества.

Локк и его последователи надеялись, что те подходы, которые Ньютон столь успешно применял для исследования устройства природы, можно использовать и для развития науки о природе человека и обществе. Эти ранние попытки основывались скорее на рационально-дедуктивных элементах новой физики, а не на ее наблюдениях. Критика общественных институтов с точки зрения того, что представлялось «естественным» и «разумным», испытала на себе сильное воздействие культурных традиций и классовых интересов. Сам Локк выдвинул концепцию «естественного права», опираясь на которую он защищал совместное правление короля и парламента после установления конституционной монархии в 1689 г. Он был влиятельным защитником развернувшейся в XVII веке борьбы за гражданские свободы и религиозную терпимость.

Особое положение разума в этот период отстаивалось сторонниками дуализма разума и тела, сходного с дуализмом Декарта. Мнение Гоббса о том, что разум представляет собой лишь скопление атомов, получило энергичный отпор. Считалось, что человеческий разум, заключенный в мозгу, контактирует с миром лишь косвенно. Поскольку метафизическая непрерывность вселенной была теперь отвергнута, эпистемология стала философской проблемой. Однако успехи ньютоновой науки привели к увеличению веры в человеческий разум и стали почвой для сложившегося в эпоху Просвещения убеждения в неизбежности прогресса.

Авторы, выражающие интересы феминистского направления, объясняют тот факт, что разум был поставлен выше эмоций, а сознание — выше тела, не только влиянием новой науки, но такж е патриархальными представлениями, сложившимися в культуре, в которой доминировали мужчины. Все представители новой науки были мужчинами, также, как и духовенство — на протяжении многих столетий. Управление природой и власть над ней выражают подход, который в западной культуре ассоциируется скорее с мужчинами, чем с женщинами. К феминистской критике новой науки мы обратимся в главе 6 нашей книги.

IV. Религия и развитие науки: конфликт или гармония?

Можно ли как-то обобщить проблему взаимоотношения религии и науки в XVII веке? Ясно, что в ряде случаев, как, например, в деле Галилея, росту науки препятствовало противодействие со стороны религии и господствующей церкви. Таким примерам конфликта между наукой и религией посвящены два значительных исследования, написанных по следам дарвиновской полемики: «История конфликта между религией и наукой» Дж. У. Дрейпера и «История войны науки с богословием в христианском мире» А. Д. Уайта. В обеих работах нарисована картина «войны», в которой консервативные силы богословского догматизма противостоят прогрессивным силам научного разума и терпят в этих боях поражение. Оба исследователя приводят в качестве основного примера дело Галилея.29

29 John W. Draper, History of the Conflict between Religion and Science (New York: D. Appleton, 1874); Andrew Dickson White. A History of the Warfare of Science with Theology, 2 vols. (New York: D. Appleton, 1896).

В последние десятилетия такой подход неоднократно подвергался критике за избирательность и упрощенность. Наука и религия не были едиными силами, противостоявшими друг другу, подобно армиям на поле боя. Зачастую, как в случае Ньютона, научные и религиозные идеи сложнейшим образом переплетались в жизни одного и того же человека. Как среди ученых, так и среди богословов, часто возникали жаркие споры, поэтому дискуссии велись не только между этими двумя группировками. Как мы увидим позднее, и те, и другие неодинаково реагировали на дарвиновскую теорию. Кроме того, в разных странах, например, в Англии, Франции и Германии, наблюдались заметные различия в подходах к этим вопросам.30

Другую крайность представляют собой работы, рисующие картину изначальной гармонии между научными и богословскими идеями. Например, много писали о том, что пуританство в Англии внесло значительный вклад в научную революцию. Пуритане защищали приоритет местных конгрегаций и ассоциаций перед лицом государственной Англиканской церкви. Такое противостояние церковной бюрократии способствовало большей открытости к новым идеям. В ходе пуританской революции 1640-1660-х гг. на смену монархии пришло парламентское правительство, и Англиканская церковь лишилась своего статуса. Семьдесят процентов членов Королевского общества, основанного в 1660 г., были пуританами, из которых немалую часть составляло духовенство. Эта пропорция была значительно больше, чем среди населения в целом. Науку включили в программу пуританских школ, а пресвитериане и конгрегационалисты приняли кальвинистское богословие, которое, как считается, поощряет научную работу.

Кальвинисты относились к повседневному труду с позиций так называемой «протестантской этики». Кальвин, подобно Лютеру, отрицал идею о превосходстве «религиозных» занятий над «светскими» и уверял, что служение людей Господу должно состоять не в уходе в монашескую жизнь, а в честном и прилежном выполнении полезной работы. Мы оправданы перед Богом божественной благодатью, а не человеческими трудами, однако мы можем ответить на любовь Бога нашей жизнью в мире. Кальвинизм еще активнее лютеранства проповедовал предприимчивость в этом мире, утверждая, что разумная и организованная работа содействует всеобщему благополучию и поэтому она одобряется Богом. Христиане должны славить Бога честной, трезвой и рачительной работой.

Социолог Роберт Мертон полагал, что этот набор пуританских ценностей весьма способствовал научной работе. Изучение природы представлялось занятием не только достойным, но и полезным для человечества. Кроме того, оно одобрялось с религиозной точки зрения, поскольку способствовало раскрытию деяний Творца и само служило примером разумной и организованной деятельности.31 Вот что пишет Бернар Барбер о соотношении пуританства и науки: