Иен Барбур - Религия и наука: история и современность

39 Colin Gunton, Becoming and Being: The Doctrine of God in Charles Hortshorne and Karl Barth (Oxford: Oxford Univ. Press, 1978).

Богословие процесса действительно подвергает сомнению традиционное ожидание абсолютной победы над злом. В главе 8 мы прослеживали историческое развитие этой идеи от профетической эсхатологии Царства Божьего на земле до апокалиптической эсхатологии конечной сверхъестественной победы. Богословию процесса ближе первое из этих представлений. Оно утверждает, что Бог не уничтожает зло, но стремится обернуть его во благо, преобразуя его и предусматривая более широкую схему, в которую оно может быть включено. Это Бог мудрости и сострадания, который участвует в страданиях мира, оказывает на него преображающее влияние и навсегда сохраняет его достоинства в своей божественной жизни. Парадигма процесса предполагает не статичную завершенность истории, а продолжающееся движение к большей гармонии и богатству жизни. Мы уже видели, что некоторые представители богословия процесса защищают субъективное бессмертие, тогда как другие допускают только объективное бессмертие, состоящее во вкладе в вечный божественный опыт.

В богословии процесса власть над природой действительно ограничена. События на более низких уровнях носят преимущественно однообразный и механический характер, хотя это само по себе согласуется с божественными намерениями. Но даже неодушевленная природа содержит в себе бесконечно малый элемент новых потенциальных возможностей, которые могли раскрыться лишь в результате долгой космической истории. Продолжающееся творение — это долгий и медленный тяжелый труд, всегда опирающийся то, что уже существует. Эволюционная история, по-видимому, свидетельствует о том, что Бог действует, не управляя, а побуждая свои создания к ответной реакции. Поэтому именно в человеческой жизни имеются наибольшие возможности для божественного влияния. Божественное начало яснее всего проявляется в религиозном опыте и в историческом откровении, а не в природе, взятой отдельно от человечества. Здесь наше предыдущее методологическое утверждение, что богословие должно основываться на религиозном опыте и историческом откровении, получает поддержку в нашем понимании божественного образа действий.

3. Критерии переформулирования богословских идей

Богословие процесса критиковали за то, что оно слишком далеко отходит от классического богословия. Может ли быть оправданным предпринятый им пересмотр предшествующей традиции? Для ответа на этот вопрос необходимо использовать все четыре критерия, рассмотренные в главе 5.

Первый критерий — согласованность с данными. Это относится к продолжающейся межличностной проверке верований в опыте религиозного сообщества. Поскольку любые данные несут на себе отпечаток теории, а на религиозный опыт влияет богословская интерпретация, то этот критерий не может быть решающим, но, тем не менее, он очень важен. Свойственное богословию процесса понимание Бога как созидательной любви хорошо согласуется с тем, что я описывал как христианский опыт примирения. Я показал, что духовный опыт постижения божественного можно адекватно объяснить на основе представлений богословия процесса о трансцендентности и моральной цели Бога, несмотря на большое значение, которое в нем придается имманентности. Приверженцы парадигмы процесса нередко говорят об опыте морального долга. И, разумеется, опыт порядка и творческого начала занимает в парадигме процесса центральное место.

Мистический опыт единства всего сущего всегда был в меньшей степени выражен в христианстве, чем в восточных религиях, и парадигма процесса согласуется с христианской традицией в отрицании монизма. Но представители богословия процесса часто сочувственно относятся к практике медитации и более открыты для идеи присутствия Бога в природе, чем многие формы западного богословия. Они по достоинству оценили вклад францисканской традиции в развитие экологического сознания и приветствовали сочетание мистицизма и заботы о природе в сочинениях Тейяра и некоторых классических христианских мистиков.

Ранее я высказал предположение, что включенные в традицию предания и обряды — это часть данных, которые нуждаются в интерпретации. Значит, идеи богословия процесса следует проверять путем сопоставления с библейскими писаниями и с последующей жизнью религиозной общины, а не только с предшествующими богословскими формулировками. Но сама по себе Библия — весьма разнородный документ, и богословие процесса, по-видимому, более созвучно с одними ее темами, чем с другими. К примеру, мы уже говорили об этом, оно считает пророческую эсхатологию лучше согласующейся с общим смыслом Библии, чем апокалиптическая эсхатология. Богословие процесса уделяет основное внимание жизни Христа и страдающей любви, явленной на кресте, а воскресение признает свидетельством преображающей силы этой любви, а не независимым проявлением могущества Бога.

Второй критерий — это связность, или логическая непротиворечивость. Любая новая формулировка должна быть совместима с основным содержанием христианской традиции. Мы видели, что, согласно Лакатосу, «твердое ядро» традиции можно защищать путем видоизменения «вспомогательных гипотез» так, чтобы включить противоречащие данные. Я считаю центральным ядром христианства веру в Бога как созидательную любовь, явленную в Христе. Тогда всемогущество рассматривается как вспомогательная гипотеза, которую можно видоизменять для согласования с человеческой свободой, злом и страданием и с эволюционирующим космосом. Мною уже было высказано, что новые представления о природе требуют пересмотра нашего понимания отношения Бога к природе, но это можно сделать и не отказываясь от сути традиции. Богословие процесса заслуживает высоких оценок за внутреннюю связность. Оно объединяет в рамках одного набора основных категорий проявления божественного начала в природе, истории, религиозном опыте и в личности Христа. Думаю, что эта связность также выражена в библейской идее Святого Духа, действующего во всех этих сферах. Это, в свою очередь, может помочь нам объединить личные, социальные и экологические аспекты нашей жизни.

Третий критерий — охват. Парадигма процесса стремится к всесторонности, предлагая логически последовательное описание разнообразных видов опыта — научного, религиозного, морального и эстетического. Она старается сформулировать всеобъемлющее мировоззрение. За это она расплачивается абстрактностью своих понятий, однако ее основные категории допускают большее разнообразие видов опыта, чем большинство других метафизических систем. В частности, идея уровней опыта и эволюционного возникновения новизны обеспечивает лучшее равновесие между непрерывностью и дискретностью (как в истории, так и в онтологии), чем другие материалистические или дуалистические концепции. Богословие процесса в равной степени внимательно относится к опыту мужчин и женщин. Кроме того, широта охвата позволяет ему быть открытым по отношению к иным религиозным традициям. В полном соответствии с идеей диалога в плюралистическом мире, оно может принимать проявление божественного начала в других религиозных сообществах, при этом сохраняя верность центральному ядру христианской традиции.